Она выпила почти целую бутылку в одиночку и с утра сильно страдала, не понимая до конца, от чего сильнее, то ли от неизвестности, то ли от похмелья.

Желания вылезать из кровати не было. Но оставаться там, когда за окном +30 и ярко светит солнце, было вообще невыносимо. Лайла дошла до ресепшна и спросила, нет ли новостей. Новости были, просто они не хотели ее будить. На стыковочных рейсах не было мест. Поэтому Симон вынужден был ждать следующего рейса, и таким образом их «медовый месяц» сокращался с 10 дней до 6.

Она молча вышла из холла и пошла на пляж.

Через несколько часов ее книга закончилась, хотя Лайла даже не могла вспомнить, о чем она была. В голове царила тупая пустота, слезы так и подбирались, чтобы вылиться наружу. Но она держалась. Небо опять начало принимать краски заката. Она бросила вещи и прошла по пристани до самого конца. Опершись на перила, Лайла всматривалась в воду и вдруг разрыдалась, да так сильно и громко, что перехватило дыхание. Потом вдруг вспомнила ту женщину, которая была вчера на пристани и похоже, что делала то же самое! Это что, совпадение? Она обязательно должна найти ее и спросить!

А слезы все лились и лились по ее уже загорелым щекам, смешиваясь с капельками пота и соленой воды.

Вдруг в складках воды она заметила фигуру. Та мирно плавала с трубкой и маской, видимо, наслаждаясь красотой подводного мира. Потом из воды показалось лицо немолодой женщины.

– Вам плохо? – спросила она, взглянув на Лайлу.

– Да. Мне плохо, – прошептала она.

– Я могу вам помочь? – спросила женщина, поднимаясь по ступенькам пристани.

– У меня жених пропал, понимаете, я его даже не видела ни разу, а он уже пропал! – закричала Лайла.

– Ааа, так вы о знакомстве в Интернете?! – облегченно произнесла дама. – Я Света, кстати, нет, вы не волнуйтесь, он приедет, у меня так же было. Я и ревела, и орала, и звонила, и все это было так глупо! Мне так стыдно вспоминать! Он летел с одного конца планеты, я с другого. У нас лето, у них зима. Куча стыковок… Ну что вы, милая, все будет замечательно. Я чуть не прогнала его, а он, бедный, четыре самолета сменил, чтобы до меня добраться. И даже улетать должен был раньше из-за этих стыковок!

Лайла, застыв со слезами на щеках, внимательно смотрела на уже немолодую, но, очевидно, очень счастливую женщину.

– Он приехал чуть позже, уехал тоже пораньше, но все было просто замечательно, великолепно. Я ни о чем не жалею. Будем жить дальше, общаться, встречаться как-то. Как? Пока непонятно. Но надо жить, думать, решать. Это же, считай, знакомство вслепую, я его всего и знаю-то 2 месяца… Но я очень счастлива, и у вас тоже все будет хорошо, а иначе и быть не может! – заключила дама и, похлопав Лайлу по плечу, удалилась в сторону своего бунгало.

«Боже мой, и правда, какая я дура! – вдруг дошло до Лайлы. – Ну, опоздал человек на пару дней, но не по своей же вине, а я тут истерику устроила, как школьница, как некрасиво!» – стыдила она себя.

Еще 4 дня прошли в более-менее спокойной обстановке. Лайла спала, купалась, валялась на пляже, пару раз поужинала со своей новой знакомой. Ее история знакомства очень сильно походила на историю Лайлы, отличаясь лишь маленькими нюансами. Некоторые моменты, однако, показались очень уж подозрительными. Но женщина светилась счастьем, была безгранично довольна и хохотала практически без умолку.

– А почему вы плакали там, на пристани? – спросила Лайла.

– Да, даже не знаю, стресс, наверное. Он улетел, стало как-то пусто. Я ведь уже немолодая, как видите. У меня такая страсть последний раз лет 20 назад случалась… – задумалась она.

Лайла спала, когда в дверь постучали. Она обернулась в смятую простынь и, спотыкаясь спросонок, приоткрыла дверь. На пороге стоял Симон. От неожиданности, простынь свалилась на пол, и она осталась совершенно голая, со спутавшимися волосами и не накрашенным лицом, не зная ни что делать, ни что говорить. Он поставил чемоданы, притянул ее к себе, жадно впился губами в ее губы, а что было дальше, Лайла уже совершенно не помнила, потому как ее носило по каким-то облакам в стране счастья и любви, и все остальное, весь мир вокруг просто не существовал.

Вопреки обычному поведению людей, которые не виделись и которые, по идее, должны были упиваться разговорами друг с другом, они почти не разговаривали. Все шесть дней они провели в кровати, не выходили ни на ужин, ни на завтрак, лишь затаскивали в номер подносы с едой, которые услужливо приносили для них тайки. Между делом они спали, лежали в душистой ванне, окруженной экзотическими цветами, потягивая яркие коктейли, и мурлыкали от счастья… И когда их взгляды сходились, они снова накидывались друг на друга, изматываясь в своих танцах, доводя друг друга до изнеможения, испытывая такие банальные и примитивные ощущения, которые Лайле как интеллигентной и взрослой даме были до этого не знакомы. И ей потребовалось много времени, чтобы открыть в себе всю эту страсть и желание!