Но все-таки на последний решительный шаг Крючков никак не мог решиться и, в конце концов, так и не решился. Он не хотел, он боялся крови, у него много лет перед глазами стояла Венгрия, пятьдесят шестой год — Крючков опасался, как бы Венгрия эта не повторилась, только куда в больших масштабах.

Судя по всему, Крючков хотел припугнуть Горбачева и сделать так, чтобы тот добровольно отказался от власти и передал ее Ельцину. Ельцин, который в ту пору был популярен, действовал напористо, выступал на митингах убедительно, на глазах у всех отказался от всех чиновничьих и прочих благ (ездил едва ли не на старом задрипанном “москвичонке”), был той фигурой, за которой пошли бы люди, и это Крючков понимал очень хорошо… Потому и вступил в контакт с Ельциным, потому и вел с ним переговоры. И нерешительность у него, решительного человека, идет именно отсюда.

По плану Ельцин, находившийся в Казахстане, должен был быть арестован в аэропорту, в Москве, едва самолет там приземлится. Но он не был арестован — Крючков не дал такой команды: Ельцин вышел из самолета, сел в машину и уехал в Архангельское.

Его легко можно было задержать, но и такой команды не последовало. Вообще-то, будущий “гарант” был сильно растерян, смят происходящим… В семь часов утра к нему приехал Хасбулатов и постарался вывести из состояния ступора. Это ему удалось. Там же, в Архангельском, было подготовлено все, вплоть до документов, которые надо было передать за границу.

Рядом держалась межрегиональная группа депутатов, взявшая главенствующие позиции в Верховном Совете — эти люди, что называется, тоже почувствовали вкус власти и отказаться от нее уже не могли — это была та самая твердая основа, на которую Ельцин мог опереться.

Ельцин устраивал Крючкова более, чем Горбачев, и по другой причине. У Крючкова состоялся разговор с академиком Чазовым, начальником Четвертого медицинского управления, наблюдавшего за здоровьем первых лиц государства, и академик сказал главе КГБ открытым текстом: “Ельцин болен, перенес инсульт, инфаркт, хворей у него столько, что вряд ли он долго протянет, плюс ко всему сильно увлекается алкоголем”, — и Крючков, как представляется, поразмышляв и будучи политиком, аналитиком и игроком, решил сделать ставку на Ельцина.

Вот где сокрыты корни нерешительности Крючкова, удивившие многих, кто его знал. Игра, которую он затеял, была, конечно же, двойная. Но другого пути спасти СССР, как полагал Крючков, нет.

Кстати, такую версию подтвердил и Примаков Е. М.

В общем, сидел Владимир Александрович в своем большом кабинете, размышлял, прикидывал все “за” и “против”, просчитывал разные варианты развития событий, делал выводы и, честно говоря, ни к одному варианту не приходил: во всех вариантах его что-то да не устраивало, в одном — одно, в другом — другое… Идеального варианта не было.

Многие распоряжения, которые он рассылал на места начальникам областных и республиканских управлений КГБ, были дезавуированы председателем российского КГБ Иваненко… В общем, чехарда, свистопляска, неопределенность, мутная вода, в которой кое-кто совершенно определенно ловил рыбку, и крупную притом…

Справедливости ради, надо отдать Иваненко должное за его четкую позицию. В силу своего служебного положения он не мог поступить иначе. Можно только сожалеть о том, что так произошло. Но и перед собой, и в отношении действий Крючкова и Шебаршина он был честен, выполняя свой воинский долг, более того, в открытую, не таясь, отстаивал свои позиции, уговаривал противную сторону, т. е. сторонников ГКЧП, отказаться от решительных действий, убеждал идти на переговоры с Ельциным.

Сегодня является фактом, что 90 процентов россиян даже западные социологи считают нищими по сравнению с европейцами. В армии, в правоохранительных органах служат выходцы именно из этих бедных слоев населения. Все служивые люди, патриоты своего Отечества, в силу требований Конституции подчиняются и работают по приказам, постановлениям и распоряжениям сегодняшней власти.

А в чьих руках сегодня в России находится власть? Она находится в руках капитала, в руках олигархов, 2 процента богатеев-собственников владеют 80 процентами всего российского богатства. Их родина — за рубежом.

На вопрос, будут ли сегодняшние военнослужащие российской армии и правоохранительных органов защищать в грозовые дни этих людей, которые присвоили себе то, что еще совсем недавно принадлежало всему народу, ответ думается, однозначен — не будут! Они дружно встанут на сторону народа.

Крючкову надо было бы обратиться к народу, рассказать о том, что происходит, поделиться сомнениями — и самому легче бы стало, и события развернулись бы по-другому, и воздух в Москве чище бы сделался. Но нет, Крючков по этому пути не пошел».

…Вот в такой обстановке Агеев и Прилуков явились к председателю КГБ в два часа ночи для доклада. Крючков сидел мрачный, молчаливый. Ему доложили об отказе «Альфы» и «Вымпела», о том, как в эту минуту складывается обстановка у Белого дома. Прилукову показалось даже, что по лицу у Крючкова неожиданно проскользнула тень облегчения.

— Повторения Венгрии я не допущу, — проговорил Крючков решительно и громко, чтобы все слышали. Придвинул к себе аппарат правительственной связи и набрал короткий, ведомый ему номер — в специальный телефонный справочник даже не заглянул.