И в тот миг, когда Мелфай, устав от уговоров Седьмого миротворца, предложил ему вернуться в дом, Амарта решилась.

– Бесполезно, Маркос. Он сделал свой выбор. И сам приговорил себя к вечному падению в Чёрный Провал.

Они оба были ошарашены, оба замерли, изумлённо пялясь на вынырнувшую из осоки чародейку. Ошеломлённого, не готового к сопротивлению юного мага отделяли от неё всего шагов десять. Но едва Амарта подняла жезл, сконцентрировавшись для единственного смертоносного удара, Маркос – проклятый недоумок Маркос – выступил вперёд, заслонив собою Мелфая.

– Стой, Амарта! Не делай этого! Убийство ничего не изменит…

– Уйди, Маркос… – прошипела чародейка.

– Амарта… Амарта, прошу тебя… – миротворец умоляюще протянул к ней руки. – Враг, который затеял всё это, именно этого от тебя и ждёт!

– Уйди… Иначе умрёшь вместе с ним!

Будь чародейка способной сотворить два смертоносных заклятия подряд, она бы не колеблясь исполнила свою угрозу. Но после столь сильного удара ей потребуется передышка в пять-шесть секунд, а за это время подонок Мелфай успеет убежать в дом, а то и нанести ответный удар – мало ли чему его успел обучить некромант!

Кажется, Маркос это понял. Амарте даже не нужно было напрягаться, чтобы ощутить, насколько он напуган. Он смотрел ей в глаза, безоружный и охваченный страхом, зная, что в любую секунду это зелёное свечение может сорваться с лозового жезла и, по воле изумрудноглазой чародейки, отправить его в мир мёртвых. И всё равно стоял на линии её атаки.

– Амарта… Я молился… молился, чтобы ты выжила. Это настоящее чудо, что ты здесь. Если мы объединимся… мы сможем… все вместе сможем сорвать замысел некромантов!

– Ты глупец, Маркос… какой же ты глупец! Посмотри на него! Он сам почти что некромант! Ни один смертный не может носить на руке камень Акафарты и оставаться при этом живым!

– Камень Акафарты?

И вновь они оба изумлены! Похоже, Мелфай сам не понимает, какую вещицу носит на своей руке.

– Это… это мне Эльмика подарила, – пролепетал юный маг. И куда подевалась его горделивая уверенность. – А ей его дал архимаг Кассиафат…

– А он получил его от магов Жёлтого Змея! – выкрикнула Амарта. – Что, понравилась игрушка, юный некромант?

– Амарта! Амарта, погоди! – Маркос упрямо не уходил с линии магического удара чародейки. – Если всё дело в этом камне, то Мелфай сейчас же отдаст его тебе! Хорошо? Мелфай, отдай его ей, слышишь?

Прячась за спиной миротворца, юный маг что-то невнятно пробормотал, вроде как соглашаясь. И поверь Амарта хотя бы на секунду, что он согласится расстаться с вещью, которая давно уже стала частью его души, она бы пропустила его удар.

– Не-е-крози… гх-гх-гх… – заклинание Мелфая прервалось. Ловко оборвав его атаку заклятием удушья, Амарта теперь медленно сжимала невидимой удавкой его горло.

«Вот и всё, некромантский выкормыш! Ты сделал глупость и проиграл. Сейчас, сейчас ты задохнёшься, – Амарта ликовала. Она давно не испытывала подобного злого торжества. – А ты, Маркос, если вздумаешь броситься на меня… то моё заклятие Зелёной Гнили достанется тебе!.. О, ты всё-таки решился… Тогда оправляйся вслед за ним, миротворец!»

Но заклятие, страшное заклятие, превращающее человеческий мозг в сгусток гнили, не успело сорваться с наконечника лозового жезла… Дверь дома отворилась. На пороге появился человек. Амарта замерла. В мгновение ока внутри её что-то обрушилось, затем вспыхнуло и новое, удивительное, необычайно светлое чувство наполнило её настолько, что разом испарились и заклятье удушья, наложенное на Мелфая, и Зелёная Гниль, нацеленная в голову Маркоса.

«Этот человек… Это он? Нет, я брежу… Я всё ещё лежу в таверне, разбитая лихорадкой…»

Но это была явь. Амарта почувствовала, что её губы разжались и задрожали, а из глаз вот-вот брызнут слёзы.

– Ты… – прошептала она.

Она опустила жезл. Но успела сделать только один шаг. Что-то острое вонзилось ей в спину, пронзив болью до мозга костей. Тотчас померк свет в глазах чародейки, и она рухнула лицом в сырую землю.

***

Сурок не мог позволить двум миротворцам остаться наедине. Пробормотав, что надо бы проверить, не наблюдает ли кто за домом, Сурок выбрался в окно, прихватив по дороге охотничий самострел, висевший на стене.

Мелфай и Маркос отошли от дома всего шагов на тридцать, и подобраться к ним поближе для сарпедонца не составило труда. На душе было тревожно. Тревожней, чем даже в сельве, где опасность таится в каждом шорохе, в каждом дуновении ветра и где в любой миг чарующую тишину может нарушить смертоносный свист солимского копья. Сурок подумал, а как бы он поступил, если бы Маркос и Мелфай сейчас сцепились в смертельной схватке? Вернее, в кого бы он выстрелил, чтобы спасти другого? Маркос его друг, но он не интересует магистров Сарпедона. Их интересует Мелфай. Следовательно, придётся снова выбирать между дружбой и долгом. И, помня мелисский опыт, Сурок понимал, какой выбор он совершит в последний миг. На душе от этого становилось тошно.