Шрифт:
«Хотелось бы так думать, — согласился Ифнесс. — Предположим, однако, что подача петиции ни к чему не приведет. Что тогда?»
Этцвейн с подозрением покосился на сосредоточенно-легкомысленный профиль спутника, темневший на фоне Скиафарильи: «Это маловероятно. Зачем строить далеко идущие планы?»
«В неожиданных ситуациях чрезмерно детальное планирование иногда препятствует проявлению оптимальной непроизвольной реакции, — изрек Ифнесс. — Тем не менее, если допустимы два прямо противоположных варианта развития событий, полезно предусматривать обе возможности, независимо от распределения вероятности...»
«У меня есть время обо всем подумать», — прервал рассуждения Этцвейн.
Глава 9
Глубокой ночью они выехали из долины Сумрачной реки к подножию храмового холма. На террасах храма мерцали редкие тусклые огни. Ветер доносил едко-сладковатый запах гальги, смешанный с вонью обугленного дерева и паленых кож.
«Хилиты будут поклоняться Галексису, пока не кончится наркотик, — заметил Ифнесс, — после чего им придется придумать новое божество».
Двуколка проехала по Аллее Рододендронов, темной и безмолвной, населенной только обрывками звуков, всплывавшими из глубин памяти. Над головой чернела листва, впереди бледно белела дорога. Мертвые хижины с распахнутыми дверями предлагали кров и пищу, но мысль о возможности остановиться не пришла в голову ни Этцвейну, ни его спутнику. Они продолжали путь в ночной тишине.
Рассвет взорвался блестящим каскадом оранжевых и фиолетовых лучей. Когда Сасетта вынырнула из-за горизонта, двуколка уже приближалась к Карбаду. Быстроходны шли медленно, опустив головы — они устали намного больше людей.
Ифнесс сразу подъехал к постоялому двору и отдал двуколку хозяину. Ошейники и оружие рогушкоев он завернул в куртку, связав ее наподобие небольшого тюка.
Этцвейн возвращался на запад. Ифнесс, еще в Брассеях, заявлял, что едет на восток. Преодолевая неловкость, Этцвейн обратился к спутнику формально, в несколько тяжеловесной манере: «Теперь каждый из нас отправится своей дорогой. Не могу не учитывать тот факт, что вы оказали мне неоценимую помощь, в связи с чем разрешите поблагодарить вас и отметить, что на этот раз мы достигли некоторого взаимопонимания, чего, к сожалению, не случилось при нашей первой встрече. Прощайте, Ифнесс Иллинет, желаю вам всего наилучшего».
Ифнесс вежливо поклонился: «Всего хорошего, до свидания».
Этцвейн повернулся и быстрыми, размашистыми шагами направился на другую сторону площади, к станции воздушной дороги. Ифнесс неторопливо последовал за ним.
Пригнувшись к окошку продавца билетов, Этцвейн отчетливо произнес: «Я хотел бы как можно быстрее уехать в Гарвий». Отсчитывая деньги за билет, Этцвейн заметил Ифнесса, стоявшего следующим в очереди, и кивнул ему. Ифнесс ответил тем же. Этцвейн отошел от кассы. Ифнесс нагнулся к окошку и достал кошелек.
Гондола, следовавшая до Ангвинской развязки, прибывала в Карбад только через час. Прогулявшись из одного конца платформы в другой, Этцвейн покинул станцию, пересек площадь и подошел к прилавку уличного торговца закусками, где обнаружил Ифнесса. Заплатив продавцу, Этцвейн отнес купленное на стол в двух шагах от прилавка. Извинившись вполголоса, Ифнесс занял место напротив — других столов не было.
Двое ели молча. Закончив, Этцвейн вернулся на станцию и вышел на платформу. Чуть позже в зале ожидания появился Ифнесс.
Пазовый рельс начал мелко дрожать, издавая тихое высокое жужжание, свидетельствовавшее о приближении каретки. Через пять минут появилась рыскающая в воздухе гондола, толчками спускавшаяся к платформе. Этцвейн, сидевший на скамье, поднялся на ноги. Ифнесс задумчиво смотрел на гондолу из окна станционного здания. Этцвейн зашел в гондолу и занял сиденье. За ним на борт поднялся Ифнесс Иллинет, севший прямо напротив. Этцвейн больше не мог игнорировать его присутствие: «Я думал, вы летите на восток».
«Непредвиденные обстоятельства заставляют меня срочно прервать поездку», — сказал Ифнесс.
«Возвращаетесь в Гарвий?»
«Да».
Гондола поднялась в воздух, подгоняемая свежим утренним ветром, и повлекла быстро бегущую каретку вверх по рельсу к Ангвинской развязке.
Этцвейн изредка посещал Гарвий с труппой Фролитца, но их гастроли в столице были непродолжительны: гарвийцы предпочитали более утонченные наслаждения, более легкомысленное времяпровождение, более острые ощущения. Тем не менее, Этцвейн считал стеклянный город интересным и достойным паломничества местом хотя бы потому, что в нем открывались чудесные, захватывающие дух виды.