Шрифт:
Этцвейн молчал. Саджарано смотрел на него с напряжением, не вязавшимся с рассудительным тоном. Взгляд эстета опустился к чашке чая, остывавшей перед Этцвейном. Нелепое подозрение осенило Этцвейна: не собирался же Саджарано, в самом деле, его отравить!
Этцвейн произнес: «Ваша точка зрения любопытна, но вы ограничиваетесь оправданием бездействия. Наша организация настаивает на решительных мерах. Повторяю: необходимо, во-первых, объявить чрезвычайное положение, во-вторых, эвакуировать женщин, населяющих прилегающие к Хванскому хребту районы, в-третьих, сформировать и обучить ополчение в каждом из кантонов. В-четвертых, вы должны назначить меня исполнительным директором с полномочиями, не уступающими вашим. Если вы кончили завтракать, приступим к осуществлению этой программы немедленно. Начнем с провозглашения новой политики».
«Что, если я откажусь?»
Этцвейн вынул из кармана небольшую металлическую коробку: «Я оторву вам голову».
Саджарано откусил кусочек вафли: «Убедительный довод». Отхлебнув чаю, он жестом пригласил Этцвейна последовать его примеру: «Вы так и не пробовали? Чай выращивают у меня в имении».
Этцвейн быстро пододвинул свою чашку к собеседнику: «Выпейте».
Саджарано поднял брови: «Это ваш чай».
«Пейте! — хрипло потребовал Этцвейн. — Или придется допустить, что мне подмешали снотворное или яд».
«Человеку моего происхождения в голову не пришла бы столь вульгарная мысль!» — звонко повысил голос Саджарано.
«Если вы рассчитывали, что я не стал бы ожидать от вас столь вульгарной мысли, она внезапно становится достаточно утонченной! Вы отведете подозрение, только отведав приготовленного для меня чаю».
«Я не позволю себя запугивать!» — прошипел Саджарано и постучал пальцами по столу. Краем глаза Этцвейн заметил дрожание темно-зеленой завесы плюща — там что-то блеснуло. Этцвейн отшатнулся. Из рукава к нему в ладонь выскользнула трубка универсального детонатора, конфискованная у Саджарано. Этцвейн направил трубку на плющ. Саджарано оглушительно завизжал. Этцвейн нажал на кнопку. За занавесом плюща хлопнул взрыв. Опрокидывая стол, Саджарано бросился на Этцвейна: «Убийца, убийца! О ужас, кровь! Мечта моя, любовь моя...»
Этцвейн ударил Саджарано кулаком. Тот упал на коврик у серванта и лежал, сотрясаясь стонущими рыданиями. Из-под плющевой завесы по нефритовым плиткам расползалась большая темно-красная лужа.
Этцвейн с трудом сдерживал рвоту. Все кружилось и плясало у него в глазах. Он пнул Саджарано, поднявшего желтое лицо со слюнявым ртом. «Вставай! — орал Этцвейн. — Смерть Джурджины — на твоей совести, мерзавец, ты ее убил! Убил мою мать, мою сестру! Если б рогушкоев раздавили давным-давно, ничего бы этого не было, ничего!» Он снова пнул правителя: «Вставай, или не сносить тебе головы!»
Всхлипывая, шатаясь, Саджарано поднялся на ноги.
«Приказал Джурджине спрятаться, прикончить меня по сигналу?» — угрожающе сжал кулак Этцвейн.
«Нет, не так! У нее шприц-самострел!»
«Безумие! Как вы надеялись остаться в живых? В чае — яд?»
«Снотворное».
«Какой смысл меня усыплять? Отвечайте!»
Саджарано только мотал головой. Он потерял всякое достоинство — более того, бил себя ладонью по лбу, будто старался заставить себя не думать, не слышать, не видеть.
Этцвейн тряс его за плечи: «Чего вы добиваетесь? Зачем меня усыплять? Мои друзья убили бы вас в любом случае!»
Саджарано лепетал: «Душа... внутренний голос...»
«С этой минуты я — ваша душа, я — ваш внутренний голос! Понятно? Как вы отдаете приказы? Мне нужно знать, как связаться с дискриминаторами, [20] с кантональными правительствами. Пошли!»
Поникнув пухлыми плечами, Саджарано привел Этцвейна к закрытой на замок двери в глубине полутемного кабинета. Набрав код на кнопочной клавиатуре замка, правитель и дышавший ему в спину Этцвейн взошли по узкой винтовой лестнице в просторное помещение, откуда открывался широкий вид на Гарвий.
20
Дискриминаторы (на языке Шанта — «ави стиои», буквально «чуткие избиратели»): полиция гарвийской Эстетической Корпорации, единственное хорошо организованное правоохранительное учреждение в Шанте.
На скамье вдоль стены стояли большие стеклянные ящики. Саджарано неопределенно махнул рукой: «Система радиосвязи. Узко сфокусированный луч принимается ретранслятором в скалах Верхнего Ушкаделя — сигнал не прослушивается из города. Вот кнопки связи с ведомством печати и радиовещания, с Дискриминатурой, с Советом кантонов, с ведомством жалоб и прошений. Фильтрующее устройство изменяет тембр голоса».
«Что, если говорить буду я? — спросил Этцвейн. — Кто-нибудь заметит разницу?»
Саджарано морщился. Глаза его помутнели, как от сильной боли: «Никто не узнает. Вы намерены стать Человеком Без Лица?»
«У меня нет таких намерений».
«Фактически вы уже им стали. Я складываю все полномочия».
«Как вы отвечаете на петиции?»
«Этим занимался Гарстанг. Я регулярно проверял его работу, просматривая ответы на стене объявлений. Иногда он советовался со мной, но такое бывало не часто».
«Когда вы передаете приказы, как обращаетесь к подчиненным?»
«Очень просто. Я говорю: «Аноме желает, чтобы такое-то должностное лицо сделало то-то и то-то». Вот и все».
«Хорошо. Вызовите ведомство печати и остальные управления. Вы должны сказать, в точности, следующее: