Действительно, в странах Евросоюза мусульманская община составляет сегодня уже около 16 млн человек, а во Франции для мусульман – выходцев из стран Магриба приближается к 10 % населения, и она постоянно растет несмотря на ужесточение иммиграционной политики. В свою очередь, это позволяет европейским крайне правым спекулировать на проблеме «Еврабии», «Внутреннего Алжира» (и не без оснований, как показали события во Франции в октябре—ноябре 2005 г.). «Будучи не в состоянии адаптироваться и преуспеть в чуждой для них среде, переселенцы с периферии быстро образуют замкнутые сообщества, где воспроизводят традиционные, привычные для них связи и отношения. При этом они обычно принимают западное подданство и продолжают преобразовывать социальную среду западных стран, не разделяя, а иногда даже не понимая принципов гражданского общества». [158] В докладе Секретариата ООН «Глобализация и государство: общий обзор» показано, как «глобализация влияет на размеры заработной платы и перспективы занятости неквалифицированной рабочей силы, создавая единый, потенциально большой массив обездоленных, социально изолированных и беззащитных граждан общества». [159]

На этой основе в странах Запада формируется не интегрированный в социальную систему новый низший класс, имеющий не только этнические, но и расовые, конфессиональные, культурные отличия от европейцев, своего рода «новые изгои» или «внутренний пролетариат», о появлении которого предупреждал еще в 1960-е гг. А. Тойнби. Поддерживая постоянные связи со страной происхождения, такие меньшинства, по сути дела, образуют общности нового типа – транснациональные. В результате этой новой иммиграции конфликт «постиндустриальный богатый Север – аграрный бедный Юг» переносится в более развитые государства Европы.

Более того, исламские страны Азии и Африки «учатся влиять на <…> политику “изнутри” самих больших стран за счет миграции азиатского населения в державы-лидеры и использования мигрантами разнообразных форм давления на принимающие страны». [160] Поскольку влиятельные исламские государства (Саудовская Аравия, Турция) предоставляют финансовую помощь мусульманским общинам в странах Европы, то вполне реальным является лоббирование интересов исламских государств внутри политических систем стран Европейского союза, тем более что представители этих общин уже не только избираются в органы местного самоуправления, но и представлены в национальных парламентах (Бельгия, Великобритания, ФРГ, Франция и др.) и даже правительствах (Великобритания, Франция).

«Идеология мультикультурализма, – по мнению российского специалиста В. Иноземцева, – выглядит своего рода извинением западной цивилизации перед другими народами за ее уникальное положение в современном мире <…> отказ от исторической идентичности западного мира происходит сегодня в одностороннем порядке; на протяжении последнего полувека незападные цивилизации лишь укрепили свою идентичность и сегодня гораздо настойчивее, чем прежде, противопоставляют ее западной. Создание анклавов не западной культуры в пределах западных обществ, к чему в принципе и приводит распространение идеологии мультикультурализма, серьезно диссонирует с явным отсутствием аналогичных западных анклавов в не западном мире». [161]

Транснациональные черты новых иммигрантских сообществ свидетельствуют об ослаблении способности европейских национальных государств выполнять функцию социального включения новых и потенциальных граждан, а также о фрагментации национальной идентичности и ослаблении солидарности европейцев. По мнению Ф. Фукуямы, чувство национальной идентичности большинства девальвировано в Европе либо идеологией мультикультурализма (Великобритания и др.), либо трагическими событиями ХХ в. (Германия). Однако, по мнению американского исследователя, чувства принадлежности к государству, его истории не могут быть отброшены, поскольку если представители коренного населения европейских стран не ценят свое национальное государство, то трудно ожидать, что иммигранты будут уважать его. [162]

В то же время в условиях глобализации массовые миграции и распространение новых средств коммуникации во всемирном масштабе открыли и перед потенциально деструктивными силами небывалые возможности. В результате, замечает З. Бжезинский, «демократическая открытость упрощает их проникновение в “открытые общества” и “растворение” там, что крайне затрудняет обнаружение угроз». [163]

Западные демократии привыкли считать себя сильными, но сегодня оказывается, что:

• вся их сила практически бесполезна перед угрозой новых масштабных терактов;

• сегодня именно благополучие западного мира заставляет его цепенеть перед лицом новых опасностей. Ведь «слабые обладают одним огромным психологическим преимуществом: им практически нечего терять <…> сильные же, напротив, могут потерять все, и эти опасения подтачивают их мощь». [164]

Ситуация усугубляется также тем, что в последние 10–15 лет производства, где в основном занята неквалифицированная рабочая сила, переместились из стран Западной Европы на восток континента, а также в Азию и Латинскую Америку и иммигранты оказались жертвами массовой безработицы (свыше 40 % французских иммигрантов-мусульман). При этом социального пособия (около 400 евро) плюс практически бесплатного социального жилья оказалось достаточно, чтобы второе иммигрантское поколение отказалось от попыток улучшить свое материальное положение за счет упорного труда, повышения квалификации и образования. Однако они в большей мере испытывают чувство относительной лишенности (депривации), зависть и раздражение по отношению к тем, кто достиг большего и находится на ином уровне потребления, одновременно увеличивается и протестный потенциал в этой социальной среде.

В итоге возникает сложная общеевропейская проблема: как сохранить высокий уровень и качество жизни, политическую стабильность и уверенность в «светлом демократическом будущем», по-прежнему проявлять толерантность к «иным», подвергаясь все более массированному «нападению бедного Юга», в том числе изнутри? Радикальное и простое решение – прекращение миграции – невозможно, поскольку чревато катастрофическими экономическими последствиями для Европы. По прогнозам, к 2050 г. при сохранении нынешнего уровня рождаемости Европа должна будет принять 169 млн иммигрантов, если, конечно, она хочет сохранить сегодняшнее соотношение 15– и 65-летних. Если же европейцы решат восполнить естественную убыль населения, им придется принять до 1,4 млрд иммигрантов из стран Африки и Среднего Востока. Иными словами, либо Европа увеличивает налоги, радикально снижает пенсии и льготы на лечение, либо она становится «континентом третьего мира». Таков выбор, и его придется делать, констатирует американский правый консерватор П. Д. Бьюкенен. [165]