— Зачем? — удивляюсь я. — Всё-таки мясо. Другого в суп не клали.

Мой пилот плюётся и бурчит что-то. Нецензурное, по-моему.

— Зенит-Спецперевозка, ответь Зениту!

Экстренно заглатываю полупрожеванный кусок. Давлюсь, приходится запивать кислым компотом. Поспешай не торопясь.

— Спецперевозка, без врача справитесь с профильным вызовочком?

— Что там?

— Неправильное поведение. У человека крокодил под диваном завёлся. До этого месяц пил.

— Кто, крокодил?

— Да пациент же!

— Пх! Было бы с чем справляться!

— Добро, перевозка. Записывайте: фамилия… Адрес… Маршрут… Всё поняли?

— Нет.

— Что неясно, перевозка?

— С крокодилом что делать?..

Чуток возни, наручники, пыльный просёлок.

— Зенит, ответь спецперевозке.

— Отвечаем.

— Крокодил побеждён, клиент госпитализирован.

— Спецперевозка, вы сегодня дежурные по террариуму. В Рясице кого-то змеи кусают. Не съездите?

— Ох… Диктуйте.

Это называется — закон парных случаев.

Бревенчатый дом, крытый дранкой, до боли похож на Деревенские строения моей родины. Из окна вырываются хриплые подвывания. Эк разобрало родимца!

Сую снятые часы в брюки, затыкаю за ремень сзади дубинку так, чтобы не была видна под халатом. Рукоять, мешая, упёрлась под мышкой. Поправляю. Хлопаю по левому карману рукой. Наручники металлическим звяканьем отрапортовали о готовности к бою.

— Пошли, Патрик.

Ударом ноги распахиваю дверь, перескакиваю порог. Что-то холодное прикасается неприятно к моей шее. Резко разворачиваюсь, вижу: с дверной притолоки, шурша, сползает пёстрая, мерзейшей внешности змея.

Рептилия приподняла треугольную головку, вглядываясь в меня неподвижными, лишёнными век глазами с вертикальным разрезом зрачков. Раздвоенный язык трепетал, облизывая серо-зелёные чешуйки губ.

Выяснять, ядовита данная пакость или нет, на личном опыте я желания не проявил — выскочил обратно во двор как ошпаренный.

— Что с вами, Шура? — встревожился водитель, видя мои выпученные глаза и слышал тяжёлое дыхание.

— Там змея!

— А я знал, — нимало не удивился Патрик, — я всегда вам говорил, Шура, что употреблять алкоголь пагубно для здоровья.

— Да нет же, там действительно змея!

— Шура, умоляю, только не тревожьтесь. Пойдёмте в автомобиль, я вас устрою поудобнее.

Заговаривая зубы, коварный Патрик одновременно ловко выдернул у меня из-за пояса резиновую палку. Научил на свою голову! Интересно, а наручников у него в кармане нет?

Представив, как мой водитель силком волочёт своего фельдшера, закованного в железки, на госпитализацию в родимое заведение, я заорал дурным голосом:

— Да ты, идиот, в дом загляни!

— Хорошо-хорошо, Шура, не беспокойтесь, пожалуйста. — Патрик бочком двинулся к двери, не спуская с меня глаз.

Дверь приоткрылась и с грохотом захлопнулась обратно. Пунцовый, как помидор, пилот, чихнув смущённо, протянул мне дубинку рукояткой вперёд.

— Как же туда зайти?

— Ой, спроси что-нибудь полегче. А ведь надо.

— Надо…

Я изладил длинную пику, привязав нож к подходящей палке бинтом. Такой же вот пикой нам как-то пришлось выковыривать из квартиры вооружённого больного. Он занял глухую оборону, забаррикадировав вход, вооружившись копьём и топором и сделав для защиты от дубинок щит из дверцы, снятой с холодильника. Пришлось немного пострелять по стёклам, чтоб человек понял, что мы с ним не шутки шутить приехали. Такова оборотная сторона удобств, создаваемых перевозкой для психбригад. Возьми те его сразу — не было б войны. А тут больному хватило времени вдумчиво подготовиться к госпитализации.

У другого клиента при осмотре взятых им с собой вещей обнаружилось аж два ножа, мешочек метательных «звёздочек» и изогнутый буквой «Г» четырёхгранный железный стержень — отпирать замки. Тоже подготовился…

Патрик долго и сосредоточенно чесал в потылице, наконец оснастился рычагом от домкрата. Мы вернулись к двери.

— Ну, на счёт «три». Раз, два, вперёд!

Ворвались в дом, размахивая импровизированным оружием и круша ядовитых гадин вместе с мебелью. Змей, попавшихся нам по пути, уничтожили с пяток. Предметов обстановки — значительно больше. Опасливо оглядываясь на живучих рептилий, продолжавших извиваться с перебитыми хребтами и разевать пасти отрубленных голов, добрались до угла, где, хрипя и задыхаясь, еле шевелился грузный мужчина. Лицо его внушало страх иссиня-багровой чугунностью, на пепельных губах пузырилась пена. Близ боковой стены опущенные на длинных шнурах яркие светильники в жестяных рефлекторах лили свет на перевёрнутый стол, месиво мокрых камней и расколотых стеклянных банок, из которых кое-где торчали посиневшие плоские трупики куриных эмбрионов — змеючий корм.

Оторвать от пола жертву страсти к хладнокровным нам удалось лишь с огромной натугой. В целях профилактики обострения пояснично-крестцового радикулита, мы, подхватив клиента под мышки, поволокли его волоком, отбрасывая ногами останки чешуйчатых гадов. Тяжко брякнув наземь полумёртвого клиента в тени крыльца, синхронно полезли в карман за носовыми платками — утереть взопревшие физиономии.

— Тяжёл боровок попался!

— Да, не пёрышко. Зови реанимацию громче.

Патрик полез в кабину теребить рацию, а я полез иглой в вену — ставить капельницу.