Прошу распоряжений:

1. Усилить фронт одним танковым корпусом. Полагал бы возможным один танковый корпус взять у Воронежского фронта, в частности 4-й гвардейский танковый корпус или 3-й гвардейский танковый корпус от Кулика.

2. Взамен 47-й армии включить в состав Степного фронта 4-ю гвардейскую армию Кулика или 52-ю армию.

Прошу Вашего решения». [195]

Но вернемся к операции «Цитадель». Ее замысел был окончательно похоронен. Фон Манштейн отмечал:

«Операция «Цитадель» была прекращена немецким Главным командованием еще до исхода сражения по следующим причинам: во-первых, в связи со стратегическим влиянием других театров военных действий (Средиземное море) или других фронтов (2-я танковая армия на Орловской дуге) и лишь во-вторых – в связи с тактической неудачей, а именно остановкой наступления 9-й армии, которая поставила под вопрос по меньшей мере быстрое достижение исхода сражения». [196]

После того как операция «Цитадель» была прекращена, фон Манштейн решил временно снять с северного фланга 3-й танковый корпус и 3-ю танковую дивизию, чтобы с их помощью восстановить положение в Донбассе. Вскоре Гитлер вновь вернул в распоряжение командующего группой армий «Юг» для контрудара в Донбассе 2-й танковый корпус СС, который намечалось перебросить в Италию.

В связи с тем, что предназначенные для контрудара в Донбассе 3-й танковый корпус и 2-й танковый корпус СС, а также танковые дивизии прибывали поочередно, фон Манштейн планировал восстановить положение на участке 1-й танковой армии южнее Северского Донца коротким ударом двух дивизий первого эшелона 2-го танкового корпуса СС. В последующем намечалось ударом всех танковых сил ликвидировать большой плацдарм войск Южного фронта в полосе 6-й армии и вновь восстановить оборону на р. Миус.

Гитлер, однако, без всякого объяснения запретил проведение операции в полосе 1-й танковой армии. Это вынудило фон Манштейна направить протест в ОКХ против такого вмешательства в командование группой армий «Юг».

«Если не учитывается мое мнение относительно будущего развития событий, – писал он генералу Цейтцлеру, – если мои планы, нацеленные лишь на устранение возникших не по моей вине осложнений в обстановке, постоянно срываются, то отсюда я могу сделать только тот вывод, что фюрер не имеет необходимого доверия к командованию группы. Я ни в коем случае не думаю, что я никогда не совершал ошибок. Ошибается каждый человек, даже такие полководцы, как Фридрих Великий и Наполеон. Но я позволю себе указать на то, что 11-я армия в очень тяжелых условиях выиграла крымскую кампанию и что группа армий «Юг», попавшая в конце прошлого года почти в безнадежное положение, все-таки сумела выйти из него. Если фюрер полагает, что какой-либо его командующий армией или командующий группой армий имеет более крепкие нервы, чем имели мы в боях прошлой зимой, проявит больше инициативы, чем это сделали мы в Крыму, на Донце и у Харькова, который умеет находить выход лучше, чем это сделали мы в боях за Крым или в последней зимней кампании, или лучше предвидит ход событий, чем это делали мы, то я готов охотно уступить ему мой пост. Но пока я занимаю этот пост, я должен иметь возможность мыслить своей головой». [197]

30 июля танковые соединения, переброшенные фон Манштейном, нанесли контрудар в полосе 6-й армии и восстановили положение на р. Миус. Однако в полосе 1-й танковой армии на Северском Донце обстановка оставалась напряженной. 2 августа фон Манштейн доложил ОКХ, что он ожидает в скором времени начала наступления советских войск против северного участка фронта группы армий «Юг» западнее Белгорода. Это наступление будет, видимо, дополнено наступлением юго-восточнее Харькова, преследующим цель взять в клещи немецкие войска в районе Харькова и освободить себе путь к Днепру. Фон Манштейн просил вернуть ему обе танковые дивизии, отданные группе армий «Центр», и оставить танковый корпус СС для использования на северном фланге. Он также приказал вернуть 3-й танковый корпус с 3-й танковой дивизией из Донбасса в Харьков.

Фон Манштейн был хорошим полководцем, умеющим правильно оценивать обстановку и делать верные выводы. Он был недалек от истины. Советское командование готовило сильный удар по группе армий «Юг».

16 июля войска Воронежского фронта перешли в наступление, а 19-го – к нему присоединился и Степной фронт. Противник оказывал упорное сопротивление, удачно используя выгодные условия местности. «В один из тех горячих июльских дней, – вспоминал бывший помощник командующего фронтом генерал М. И. Казаков, – на КП командующего 53-й армией неожиданно появился Иван Степанович. Ничего особенного в этом приезде, конечно, не было: Конев вообще большую часть времени проводил в войсках – таков его стиль. А тут у нас еще случилась какая-то заминка – темп наступления заметно снижался…» [198]

– Перед вами и немцев-то, наверное, давно нет, а вы топчетесь на месте, – недовольно заметил Иван Степанович, выслушав командарма генерала И.М. Манагарова.

Генерал Казаков, хорошо зная обстановку, стал докладывать Коневу о состоянии войск, о противнике, об особенностях местности, на которой протекает сейчас бой…

– А ну, поехали в боевые порядки, там лучше во всем разберемся, – перебил его Конев.

Фронтовые сборы недолги. Через несколько минут мы уже сидели в машине…

Созревшее, исходя из особенностей местности и ее оборудования противником, здесь же решение генерала Конева – вызвать авиацию и подавить вражескую группировку на высотах, протянувшихся более чем на десять километров с востока на запад, – обеспечило дальнейшее продвижение соединений 53-й армии. Ее войска устремились на запад.

К 23 июля войска Воронежского и Степного фронтов вышли на рубежи, занимаемые до начала оборонительной операции. В тот же день представитель Ставки маршал Жуков уточнил задачу генералу Коневу:

– Войскам вашего фронта следует подготовить удар на смежном крыле Воронежского фронта в южном направлении, прорвать вражескую оборону, рассечь белгородско-харьковскую группировку, во взаимодействии с 57-й армией Юго-Западного фронта уничтожить противника в районе Харькова, освободив Харьковский промышленный район. Далее, Иван Степанович, смотрите на Днепр, Вас ждут Полтава и Кременчуг.