Оранжевый диск на голове робота поглощает последние деньги с моего счета, и я захожу внутрь.

Зал до отказа набит людьми, пришедшими с маленькими детьми. На арене два огромных слона стоят на передних ногах.

Помнится, Денис рассказывал, что чем дальше в глубь веков забирался Проект, тем больше на Ремотусе появлялось воскрешенных детей... Подумать только: в его-то собственное время заводили всего по одному или по два ребенка! Ибо знали, как он говорит, что ни оспа, ни прочая хворь, скорее всего, не помешают им вырасти. А как только Проект добрался до времен, предшествующих изобретению прививок и пенициллина...

Я сажусь на задний ряд. Надеюсь, здесь никто не будет на меня таращиться.

Еще раз осмотревшись и убедившись, что агенты за мной не гонятся, я прикрепляю контакты киберприставки к голове.

...И оказываюсь лежащим лицом в песке.

Всё тело жутко ноет от боли.

– Симон, да что с тобой такое? – слышу я чей-то голос. Меня тормошат за плечо. – Вставай уже!

«Симон», значит. Надо бы не забыть.

Я с трудом поднимаюсь, выплевывая песок изо рта, и оглядываюсь по сторонам.

Вокруг меня стоят девять человек. Один из них – кудрявый мальчик, на вид лет семи. Остальные – взрослые мужчины, двое из которых уже старики. Интересно, кто из этих девятерых Мирослава?

По-видимому, я отрубил их приятелю голову в тот момент, когда его персонаж шел по самому краю вон той горы. Потеряв управление, виртуальный Симон покатился кувырком вниз. След на склоне горы внушительный. Остальные, видимо, спустились за мной.

– Я оступился, – говорю я.

И чуть не вскрикиваю от неожиданности.

Голос совершенно не мой! Если бы я играл раньше в эти чертовы виртуальные реальности, то хотя бы был подготовлен к такому.

– Идем. У нас не так много времени, – командует мальчик писклявым голосом, и все следуют за ним.

Я знаю эти места! Вон там вдалеке течет Иордан. И судя по его изгибу, очень похоже на то место, где был крещен Иисус. Да, это определенно оно самое. Только мы движемся к нему не со стороны Иерусалима. Эта компания идет из Иерихона.

Подойдя к воде, все рассаживаются на траве вокруг своего малолетнего предводителя.

– Иосиф, дай мне крест, – обращается мальчик к одному из стариков.

Тот начинает обшаривать один карман за другим. Но всё тщетно.

– Учитель! – виновато произносит он. – Я оставил его в Иерихоне. Совершенно вылетело из головы, что я должен был захватить его.

Мальчик злобно смотрит на старца.

– Крест нам нужен, – говорит он, напряженно жуя губы и морща лобик.

Повисает неловкое молчание.

– Я скоро буду, – мальчик вскакивает и бежит вдоль берега к ветвистому дереву, склонившемуся к самой воде.

Быстро раздевшись, он заходит в реку и, отойдя от берега метра на два, приседает и скрывается под водой. Появившись снова, идет обратно к берегу, держа что-то в руке.

– Небольшая домашняя заготовка, – сообщает он нам, резво примчавшись обратно и демонстрируя увесистое металлическое распятие. – Кончик отколот, но это не страшно.

Я узнаю распятие, которое вытащил в том же самом месте из воды буквально за минуту до своей смерти. 15-го сентября 1017 года.

Так вот, значит, кто швырнул его туда...

Стоп. Как это домашняя заготовка? Он что, кинул крест в Иордан в той жизни, зная, что спустя много веков, на другой планете – в виртуальной реальности – сможет достать его?!

Мне кажется, я начинаю сходить с ума.

Нет, сейчас не время думать об этом. Как-нибудь потом. Сейчас надо слушать, что это молокосос – или кто там управляет им в реальности – будет вещать всем этим террористам, прячущимися в Игре за древнееврейскими персонажами с библейскими именами.

Интересно, они хоть знакомы друг с другом в реальной жизни? Мой персонаж, скорее всего, знает, кто тут из них Мирослава. Ведь они действовали в реальности сообща.

Кто они все вообще такие? До сих пор я знал о действиях только троих. Может быть, эти трое – обезглавленный мною тип, Мирослава и ночной охранник – были московской ячейкой? Тогда еще по две троицы – это ячейки Парижа и Рима. В самом деле, почему бы им не действовать по одной и той же схеме в каждом городе? А главарь их, этот Учитель, тогда получается десятым...

Всё сходится.

– Близок час, братья и сестры, – говорит мальчик, воткнув распятие в землю перед собой, – когда дьявольскому наваждению будет положен конец.