— Ты кто такой? — спокойно спросила женщина ворочающегося на холодном полу Марка. Голос у брюнетки был низкий, хрипловатый, будто женщина много курила или часто кричала.

«А почему бы и нет? — подумал Марк. — Эта особа с равной долей вероятности могла как командовать подразделением чистильщиков, так и звать на обед многочисленных детей и мужа».

Последняя мысль неожиданно больно царапнула душу бывшего полковника. Он вспомнил о том, как когда-то давно, в прошлой жизни, стоял в своём личном кабинете под самой крышей высоченного небоскрёба и размышлял о несложившейся судьбе и спокойной жизни достойного продолжателя древнего рода Романовых.

«Кажется, это был последний день перед тем, как я столкнулся со Строителем лицом к лицу», — меланхолично подумал Марк.

— Марк Александрович Романов, мэм, — едва ворочая пересохшим языком, официально представился бывший полковник. — Честь не отдам, у меня её нет, — добавил он хмуро.

Брюнетка зло хмыкнула, пожав плечами, и сказала:

— Я не спрашивала, как тебя зовут. Ты кто, нахер, такой будешь и что делал в программе реабилитации заключённого?

Романов уставился на женщину непонимающим взглядом.

— Да он не знает, как туда попал, Ханна, — произнёс усталый мужской голос, и за плечом женщины возникла долговязая фигура в свободном комбинезоне, походившей больше на робу чернорабочего. Ханна ещё раз смерила Романова тяжёлым взглядом, потом с усилием кивнула, соглашаясь со скуластым мужчиной, стоящим за её плечом, и протянула лежащему правую руку, чтобы помочь подняться на ноги.

— Меня зовут Ханна Шойц, ещё пару часов назад я исполняла обязанности судьи на планете Эклектика, и до срока окончания моей работы на МАСК оставалось чуть больше года. Теперь я сижу в вонючем трюме пиратского корабля, который везёт меня, тебя и вот этого гуманиста, — она кивнула на мужчину позади, — хрен знает, куда, и хрен знает, зачем.

— Почему гуманиста? — пряча улыбку за сосредоточенностью, спросил Марк, хватаясь за руку Ханны.

— Он настоял на том, чтобы не выбрасывать тебя за борт, — пожала плечами Ханна. — После того, как меня попросили вытащить для проверки тебя и его из программы реабилитации, — добавила она, помогая Романову встать ровно. Руки у Ханны оказались неожиданно сильными, тёплыми и красивыми.

Внутри Романова что-то глухо стукнуло, на мгновение замерло и разлилось по телу жаркой волной.

«Бред какой-то, — сердито мотнул он головой, — полковник я или где, чтобы от женских пальцев с ума сходить».

— Маттершанц, — представился незнакомый мужчина, отвесив лёгкий старомодный поклон. Его лицо было словно выточено из камня или спрессованной пластбумаги. Угловатое, местами излишне грубое, но с большими живыми глазами, стирающими впечатление неприязни или отторжения. Кожа у Маттершанца имела странный оливковый загар, словно мужчина либо долго находился под светом звезды определённого спектра, либо имел в роду азиатские гены.

И Марк помнил этого человека, как и то, откуда у него загар. Пляж с пирамидальными песчинками, вынесенный приговор, лицо доктора Маттершанца и прощальное рукопожатие прохладной руки небожителя человеческого сектора космоса…

— Оденься, Марк Александрович Романов, — с холодной усмешкой сказала Ханна, кивая на лежащую в углу скомканную робу того же цвета, что и у Маттершанца.

Только теперь бывший полковник заметил, что стоит, возвышаясь над женщиной почти на целую голову, совершенно обнажённым. И в этот момент Романову стало стыдно. Да так сильно и неудержимо, что он, к своему ужасу, почувствовал, как краснеет.

Марк Александрович даже не помнил, когда в последний раз ему было именно стыдно. А уж красные пылающие щёки он видел у себя только в далёком детстве, когда в очередной раз получал выволочку от прадеда за спешку и плохо собранное снаряжение для длительного похода.

«Ети меня в душу гжелевским мишкой, — мысленно выругался Марк, с каменным выражением лица натягивая на себя предложенные тряпки. — Дальше что, полковник? От смущения так разволнуешься, что ссать будешь выходить в открытый космос?»

Насущная, в прямом смысле, проблема тут же одарила бывшего полковника тяжёлым ощущением переполненного мочевого пузыря.

Словно угадав его мысли, Маттершанц кашлянул и кивком головы указал на дверь у дальней стены.

Марк покраснел ещё больше, но продолжил сжимать зубы и отрешённо посматривать в сторону. А вот темноволосая женщина смотрела на Романова пристально, изучающе и с долей веселья в прищуренных тёмных глазах.

Романов оделся и открыто взглянул в лицо Ханны. Та не отвела прямого взгляда, продолжая рассматривать бывшего полковника, а вот Марк прикладывал все силы, чтобы не опустить взгляд в решётчатый пол.

— Извините, кажется, я вам мешаю, — вежливо произнёс Маттершанц, отступая подальше во мрак трюма.

— Нет, — синхронно повернув к нему головы, в один голос ответили Марк и Ханна. — С чего ты взял? — спросила бывшая судья.

— Ну… — мужчина замялся, беспомощно глядя в сторону. — Между вами произошла первичная химическая реакция, которая неизбежно повлечёт за собой продолжение, с большой долей вероятности способное оформиться в ласки и дальнейший процесс…