– Эм, ага, это я. Фрэнни, - у меня было ощущение, словно я возвышаюсь над ней. И неожиданно почувствовал себя неловко, как будто мне случайно достались дополнительные руки, которые я не знаю, куда деть.

– Так и знала! О, Боже, наверное, ты думаешь, что я очень грубая. Привет! Я Пенелопа Шлотски. Знаю, ужасное имя, да? Вероятнее всего, они заставят сменить его, - она снова засмеялась и взмахнула одеялом своих волос, перекладывая их на одно плечо. Они были настолько толстыми, что могли создать ветерок.

Я даже забыла, что собиралась сказать, что со мной бывает редко. Всё, что мне хотелось, знать, кто эти "они", и есть ли у них какие-нибудь советы по поводу того, что я должна изменить в себе.

– Я новенькая на курсах актёрского мастерства!
– завизжала она, прежде чем я смогла взять себя в руки.
– Первый раз я посетила занятия на прошлой неделе, но я, окаменев, сидела сзади, так что не была уверена, что ты это ты, или просто кто-то, кто похож на тебя, но я решила рискнуть и поздороваться, потому что, клянусь богом, ты была лучшей актрисой. Такой забавной. Тебе на самом деле это занятие подходит. Ты будешь великолепна в показательном спектакле.

Ставрос не поощряет подобные разговоры среди студентов.

– Кто лучше, Пачино или Де Ниро?
– спросит он нас.
– Не тратьте время на сравнение. Следите за собой.

И всё же в тайне я была в восторге от её комплиментов и потрясена её (очень громким) мнением о показательном спектакле. Показательный спектакль, который намечается ровно через две недели, над которым мы работали несколько месяцев, является единственной возможностью быть увиденными агентами, режиссёрами и людьми, отвечающими за подбор актёров, которые приходят на него, потому что уважают Ставроса и его вкус в выборе актёров. Это ночь, когда что угодно, или, по крайней мере, что-нибудь, может случиться. В прошлом году Мэри Грейс получила место в хоре бродвейского мюзикла, а двое других получили агентов, и именно так Джемс Франклин попал на кинопробы, что и привело его в конечно итоге в фильм Артуро Денуччи. Он лучший пример того, что может случиться. Но он замечательный актёр, я не могла даже надеяться стать таким же большим актёром. Всё, чего мне хотелось, это найти агента, или хотя бы встретиться с агентом. Это всё, на что я позволяла себе надеяться.

– Вау, спасибо!
– сказала я.
– И добро пожаловать на наши занятия. Тебе обязательно понравится Ставрос.

Я имела в виду то, что сказала, но в моём голосе было что-то трагически неискреннее. Я пыталась соответствовать её энтузиазму, но тише, и такое сочетание звучало фальшиво, как и те дамы, которые продают лосины в цветочек в новом магазине на диване: «Эластичный пояс такой удобный. Вы не захотите снимать их».

– О, Ставрос лучший!
– затараторила Пенелопа.
– Такой сексуальный, да?

На самом деле наш преподаватель по актёрскому мастерству очень привлекательный, но мне неловко слышать, как она говорит о нём, как об одном из нас. Это кажется неуважительным.

– Эм, он, определённо, говорит очень быстро, - только таким образом я могла выразить своё согласие с ней.

– Да? Так страстно! Я до сих пор в полном шоке, что меня приняли, особенно, если учесть, что он не берёт людей перед показательным спектаклем. Но, наверное, он подумал, да у неё же уже есть агент из «Абсолюта», и она уже снялась в двух фильмах, поэтому, знаешь, одной "худышкой" больше, одной меньше!

Думаю, вот такой уверенностью должна обладать актриса. То есть, я лично никогда бы не заявила, что у меня есть агент из «Абсолюта», лучшего агентства в городе, не стала бы говорить о фильмах, в которых снялась, и не назвала бы себя "худышкой", особенно настолько громко и в комнате полной людей. Но опять же, в моём случае, ничего из этого неправда.

– Так ты собираешься пойти на занятия после этой пытки?
– спросила она, откидывая невероятно блестящую прядь светлых волос с лица.
– Не хочешь пойти со мной в эту закусочную на Восьмой и взять по салату перед тем, как отправиться на курсы?

Салат. О, да. Думаю, мне стоит есть больше салатов. Только они никогда меня не привлекали. На самом деле, я и так планировала пойти в «эту закусочную» на Восьмой на свой обычный обед перед занятиями: сыр-гриль, картошка фри и кроссворд из «Нью-Йорк Таймс». Но поняла, что по какой-то причине начала искать оправдания:

– Я, эм, не могу. У меня ещё одна, знаешь ли, пытка после этой.

Казалось, ложь сама вырвалась из моих уст, прежде чем я успела её остановить. Я была совсем не готова, если она спросит, что это за прослушивание и где оно проходит. Может быть, рассказать о том, которое было пару недель назад, но если и она на нём была?

К счастью, кажется, её это мало волновало.

– Рада за тебя, - сказала она, легка толкнув меня в плечо.
– Ты ИДЕАЛЬНА для рекламы. А я ужасна. Я ПРОВАЛИЛАСЬ на прослушивании.

Почему-то я сомневалась, что Пенелопа "провалилась". Готова поспорить, что она редко "проваливается" где-либо. И что-то в том, как она сказала, что я "идеальна для рекламы", заставило меня рассвирепеть. Это единственное объяснение тому, что я сказала дальше.

– Ага, и, вообще, после этого у меня, эм, репетиция, - я закатила глаза, как будто репетиции тьфу на них, у меня были каждый день.