Наступления Нового 2000 года фактически не заметили, если не считать, что на «Мишель» была передана бутылка дагестанского коньяка. От салюта или фейерверка в честь наступления миллениума, естественно, отказались, чтобы в этих оживленных по океанским меркам местах они не были бы приняты за сигнал бедствия.

Идилия продолжалась до 8 января, когда у о.Зеленого мыса экипажи по-братски расстались, и яхты пошли в разные стороны: украинская – на Мартинику, в Карибский бассейн, а российская – на юг, в Бразилию.

Дальнейший путь к южноамериканскому континенту был, по рассказу Гвоздева, настолько будничным, что как приключения он расценивает столкновение с меч-рыбой, которая гонялась за дора-дами и повредила киль яхты, и встречу с огромной кожистой черепахой, запутавшейся в большом куске ткани. Тряпка легко снялась, и, если бы у черепахи была задняя скорость, она бы освободилась сама. Но до этого простого маневра полутораметровый гигант не додумался.

Погода – благоприятствовала! Только четыре дня с околоштормовым ветром 18-20 м/сек – вот и весь экстрим. Гораздо больше случалось штилей – по полдня, по дню. В сумме из-за этого при переходе было потеряно около двух недель.

Пляж Копакабана и Рио

Встречные или попутные суда попадались постоянно. Пассивный радиолокационный отражатель, висевший на мачте «Саида», свое дело делал, и обошлось без эксцессов. Со встречными не общались, так как не было необходимости, хотя не каждый день в океане попадаются малюсенькие яхточки длиной всего в 3,7 метра. В первом плавании подобная сухость в отношениях удивляла контактного и общительного каспийского яхтсмена, а сейчас он к этому привык: у каждого свои маршруты, свои графики. Хотя понятно, что, если бы стал подавать сигналы бедствия, ему бы на помощь непременно пришли.

В Атлантике на «Саиде» начал функционировать полноценный камбуз – кончилась сухомятка, и капитан перешел на горячую пищу. Готовил на «кэмпинг-газе» – удобно и экономично: 4 небольших баллончика на месяц, продаются в любом порту. Проблем с питьевой водой тоже не было, тратил 250 литров, взятых на Канарах. Плюс еще соки и минералка. Питание из-за нагрузки в море было четырех-пятиразовым, в порту – трех.

Меню выглядело примерно так:

6 часов утра, завтрак: суп или каша;

9 часов: кофе или сок с печеньем;

12-13 часов, обед: каша или суп с мясными консервами, сок или консервированные фрукты;

15-16 часов, полдник: чай или кофе с печеньем;

18-19 часов, ужин: каша и остатки обеденных консервов, чай;

23-24 часа: кофе для ночной вахты.

Работа на борту начинается еще до выхода из родного порта

Е.Гвоздев: «Больше 98 миль в сутки мой утюжок не выжимал»

Естественно, что в начале плавания меню бывает побогаче, к концу – однообразнее и беднее.

На пересечение Атлантики курсом на зюйд у Гвоздева ушло ровно два месяца: 8 января покинул острова Зеленого мыса – 8 марта ошвартовался в бразильском порту Салвадор. До этого он точно вышел к острову Фернанду-ди-Норонья и транзитом миновал порт Ресифи, так как лоция для яхтсменов сообщает о высокой криминальности здешнего побережья и портов. Впрочем, не только здешнего: в Рио российский консул предупредил, что вечером знаменитый пляж Копакабана – место опасное, где полно бездомных и грабителей.

С выходом к южноамериканскому континенту изменился характер плавания – из океанского оно снова стало прибрежным. Забот и опасностей прибавилось, и Гвоздев лишний раз убедился: разговоры о том, что в одиночном плавании главной угрозой для морехода является психологическая тяжесть одиночества, – так вот эти разговоры проблему излишне драматизируют. Когда на яхте один человек выполняет все обязанности от капитана до кока и делает на борту всю работу, у него остается слишком мало времени и сил на обдумывание своей «горькой участи» посреди океана. Более актуальной в такой ситуации становится другая проблема – чтобы усталость не сказалась на адекватности принимаемых решений реальной обстановке.

Абсолютно свободный человек

Конечно же, после двухмесячного океанского перехода усталость была, и постоять в своем первом на бразильском берегу порту Салвадор капитану «Саида» хотелось, но лоция оказалась права, и нравы здесь были просто бандитские. Например, метрах в ста от стоянки «Саида» местные браконьеры взрывами глушили рыбу. По 10-12 взрывов в сутки! И Гвоздев явно погорячился, посчитав их браконьерами – оказалось, что это варварство здесь было узаконено и не преследовалось. Ему стало противно, и, подновив запасы воды, он на другой день ушел.