А понадобилось столь долгое вступление, чтобы предупредить, что одиночество в длительном плавании Е. Гвоздев считает такой же его нормальной особенностью, как все другие виды риска, то есть переохлаждение, жажда, голод, травмы и болезни, пираты и хищники и т.д. И так же, как к этому набору опасностей, к одиночеству нужно готовиться и даже научиться жить и действовать с ним рядом, вместе и параллельно.

Конечно, если в океане и не по своей воле окажется сугубо городской житель, до этого видевший море только на ТВ-экране, то, скорей всего, это кончится плохо. И, как доказал еще Ален Бомбар, непрофессионалы в такой ситуации погибают от страха, а не от голода. Вернее, задолго до того, как погибли бы от голода или жажды. Но если же в плавание идет подготовленный моряк, знающий, как себя вести в экстремальной ситуации, то результат будет совсем другим. И сумасшествие или гибель от страха, отсутствия воды и еды, более чем реальные для случайного в море человека, совсем не обязательны для профессионального морехода, идущего на риск сознательно.

Еще в молодости, плавая на Каспии на судах «Дагрыбхолодфлота», добывающих кильку, Евгений Александрович заметил, что «колхоз» (или коллективное плавание) вовсе не является гарантией успешного его завершения, так как провоцирует проявление людских страстей. И не всегда самых лучших. Команды небольших сейнеров не подбирают по совместимости, как для космических экспедиций, – туда приходят по направлению отдела кадров или, как рассказывают авантюрные романы, из портовских таверн. Люди в собранных таким образом командах в течение первого месяца плавания исчерпывают все запасы общительности и терпимости по отношению друг к другу; второй месяц – это время отчуждения и молчания, а третий – уже раздражительности, враждебности и даже агрессивности («Сколько тебе говорить, чтобы ты не ставил здесь свою поганую швабру!»). Из литературы известно, что такого рода напряжение разряжалось раньше драками, бунтами и поножовщиной. Даже в нынешние, куда более цивилизованные времена, известно немало скандалов в экипажах крупных яхт, которые не смогли решить задачу своих походов именно из-за проблем с совместимостью членов экипажей.

Одиночные путешествия от подобных проблем свободны – разве что Слокам, капитан легендарного «Спрея», изредка разговаривал с луной, а Гвоздев пел песни и громко читал стихи собственного сочинения.

На фоне поножовщины или тяжелого коллективного скандала литературно-вокальные упражнения выглядят куда симпатичней и интеллигентней. Как и другие проявления интеллигентности, эта тоже воспитывается. И тоже тяжело. И вот как это делал Е.Гвоздев.

Каспий – он хоть и замкнутое внутреннее море, но если ходить по нему несколько раз поперек или два раза подряд по периметру (по часовой стрелке и против нее), то показатели по расстоянию и времени набираются вполне океанские. Е.Гвоздев в молодости так на Каспии и тренировался. Известны два его длительных похода по 105 и 118 суток без захода в порты, это не считая нескольких плаваний по 20-30 суток, когда он подбирал рационы питания и питья, выбирая соки-воды из десяти наименований. Каспий для таких опытов был прекрасным полигоном – по нему Гвоздев ходил в любую погоду, в любой сезон, в лед и шторм. И ко времени получения паспорта моряка в 1992 году успел в коллективных походах и индивидуально пересечь Каспийское море более 50 раз. То есть сложности и опасности океанского плавания были сымитированы и преодолены им на Каспии многократно и с большим запасом прочности. Именно одиночное кружение по периметру моря и челночные броски поперек него по маршруту Махачкала-Шевченко и обратно позволили выработать, проверить и начать уверенно следовать следующим правилам, необходимым при плавании на любое расстояние, в том числе и вокруг земного шара.

Итак, это:

1. предварительные тренировки для обретения спортивной формы и психологической устойчивости;

2. продолжение психологических тренировок уже в плавании: яхта идет в нормальном режиме, а капитан проигрывает в уме аварийные ситуации – пробоину, пожар, переворот, падение за борт – и «предпринимает меры» по ликвидации их последствий;

3. особый психологический комфорт создает отсутствие обязательств перед спонсорами по срокам и дальности похода. То есть лучше, если капитан свободен от обещаний и сам принимает решение о прекращении или продолжении плавания. «Если бы перспектива прохода через Магелланов пролив была оговорена и оплачена спонсором, я бы на него не решился и его бы не осилил», – говорит Евгений Александрович;

4. наконец, самое главное оружие в борьбе с одиночеством – это занятость делом. Борьба за живучесть судна и обеспечение его хода требуют столько сил, что не оставляют времени сосредоточиться и почувствовать страх перед одиночеством. То есть в силе старый девиз: делай дело и иди вперед.

Эти четыре правила Евгений Гвоздев вывел для себя не в океане, а на Каспии. Поэтому, на мой взгляд, и кругосветных плаваний у него было не два, а три. Третье – это 50 переходов по Каспийскому морю. С такой тренировкой и опытом океан переставал быть безмерным и враждебным. Капитан знал, как с ним поладить и как осилить. Без такой уверенности и опыта от причальной стенки лучше не отходить.

Но океан на то и океан, чтобы ставить в тупик даже психологически подготовленного, физически и душевно здорового и профессионально тренированного яхтсмена-одиночку. И хуже всего, по признанию Е. Гвоздева, те ситуации, когда не знаешь, что делать, как себя вести. В двух кругосветках таких случаев набралось не больше трех.

Первая ситуация – это когда небольшой кит, из любопытства решивший поиграть с яхтой недалеко от Таити, поддел ее своим мощным лоснящимся боком. «Лена» (а дело было еще в первом плавании) приподнялась, накренилась и съехала с мокрой черной горки обратно в воду. Больше кит интереса ни к Гвоздеву, ни к его суденышку не проявил, и до страшного взмаха и удара хвостом дело не дошло. Но и этих нескольких минут неформального общения с дикой океанской природой оказалось достаточно, чтобы Гвоздев с испуга решил продать яхту в ближайшем порту и добираться в Россию на самолете. Спасибо, путь от Таити до Австралии неблизкий – моряк через неделю успокоился, яхту продавать не стал (да и кому она такая нужна!) и плавание продолжил.

Второй раз состояние полной беспомощности путешественник испытал на африканском мысе Рас-Хафун, стоя перед сомалийскими грабителями под дулами автоматов Калашникова. Спасло спокойствие (насколько оно возможно в такой ситуации), отсутствие на яхте оружия и то, что сам он был из России. Американца или англичанина «партизаны» пристрелили бы наверняка, ну а русского (все-таки соотечественник знаменитого Калашникова!) пощадили и «по-братски» просто ограбили.

Третья тупиковая ситуация тоже случилась на суше, а не в океане. В бразильском порту Уба-Туба командор яхт-клуба давал прием в честь российского яхтсмена, пересекшего к тому времени Атлантику.

В разгар торжества к Е. Гвоздеву подошел не по возрасту легкомысленно одетый красивый молодой человек и жестами предложил сыграть … в «ладушки». «Руссо навиганте» от неожиданности онемел! Оказалось, его не предупредили, что у хозяина дома и организатора праздника не совсем душевно здоровый взрослый сын…

В этом коротком списке пережитых Е. Гвоздевым кризисных ситуаций, как видите, нет ни одной, связанной непосредственно с морской практикой (кит это, скорее, стихийное бедствие). Объяснение тут простое и точное: сама морская практика. Вернее, ее непрерывный вариант, который в исполнении Гвоздева не только оказался гарантией возвращения в родной порт, но и свел к минимуму реальные и мнимые опасности, которыми грозит яхтсмену одиночество. Это состояние, как показал опыт Е. Гвоздева, в длительном походе само себя лечит, само с собой борется, само себе помогает, потому что не оставляет времени и сил на разговоры с луной или плач по поводу гибели любимого попугая.