– Надо было наказать тута, – вздохнул командир, – но ты прав… прав… Ты, кстати, в курсе, что Быков этого «Фоккера» таранил? Битман, ведомый его, в рапорте написал…

– Как таранил? Брехня, – опешил Виктор, – я сам видел…

– Щас шепнули. Замполит дивизионный уже в сводке отразил.

– И что теперь будет?

– Да ничего, – хмыкнул Шубин. – Нам с тобой от того тута ни холодно ни жарко. Немцам, думаю, тоже. А Битмана я завтра отлюблю… Отдыхать нужно, Витька, перед полетами. Вот главный вывод. Я вот ночью не поспал и едва тута живой остался. Так что ты со своей бабой не усердствуй сильно, – он засмеялся. – А вообще я тебе удивляюсь тута. Ты же умный парень, войной битый, чего ты до этой курвы бегаешь? Неужто в полку нормальных девок нет?

Виктор промолчал.

– Ладно тута. – Командир понял, что интересный для него разговор развития не получит, и успокоился. – Готовься. Завтра станешь заместителем Егорова. А Лешку Соломина во вторую переводят. На ту же должность. Приказ вчера еще подписали…

– Во вторую? Как? – Виктору показалось, что он ослышался.

– Во вторую! Молча тута! – кратко ответил Шубин и пояснил: – Усилить надо. Потери большие, новичков много, а сильных летчиков тута один – Гаджиев. Не потянет. Я хотел тебя комэском поставить, но там, – он указал пальцем вверх, – не дали. Нечего было на Пруткова с ножом кидаться, теперь аукается. – Он усмехнулся. – Понял? Комэск из варягов будет.

– Хреново будет без Лешки, – пригорюнился Виктор.

– Нормально! Перебьетесь тута, – обрезал командир, – Егоров уже пороху понюхал, обтесался, тебе фору даст. Ты на месте, никуда не делся. Ильин опять же у вас, а он иных двоих стоит. На днях из госпиталя Кот вернется. Ларин твой, хоть и распиздяй, но летчик хороший. Если натаскаешь, то цены не будет… Да вас давно тута раскулачивать пора… Собрались сливки…

Виктор усмехнулся шубинской логике, но в душе все же признал его правоту. Вторую эскадрилью нужно было усиливать. Он вспомнил, что его родной Таганрог освободили в конце августа, а это означает наступление и соответственно бои в воздухе.

– Жарко будет, – неожиданно для себя сказал он. – Наступление скоро.

– А ты думал, что эти «Фоккеры», что мы завалили, у немцев последние? – Шубин усмехнулся. – Впереди тута драчка будет, и неслабая! Кстати, чуть не забыл. Только что пришло подтверждение от пехоты. Пишут, что прямо над позициями один наш «Як» дрался против трех немцев и одного из них сбил. Летчика в плен взяли. По всему тута выходит, что это твой подранок упал.

– Вот как? – удивился Саблин. – Выходит, шестнадцатый?

– Ага, – улыбнулся командир, – скоро меня перегонишь.

– Я его вверх ногами срезал, – похвастался Виктор, довольно улыбаясь, – последними снарядами. А «Фоккер» этот сильно побит?

– Не знаю тута, – командир потянулся за папиросами, – они не написали. Да и везти его оттуда та еще морока – километров восемьдесят будет. В следующий раз поближе к аэродрому сбивай…

…Полк прочно осел в Новошахтинске. Окопался, прижился, прирос. Ему подкинули немного самолетов, пополнив до штата, подкинули летчиков. Теперь прежний монолит «Як-девятых» разбавляли потрепанные ветераны Сталинградской битвы – «единички» и «семерки». Подкинули и летчиков. И если старые, потрепанные самолеты были злом, то двое уже немного хлебнувших войны младлеев, попавших в первую и вторую эскадрильи, были несомненным добром. Как и капитан Чуриков – новый комэск-2. Командиром он оказался хорошим, летчиком тоже, успев отличиться в первую же неделю пребывания в полку, перехватив и завалив вражеского разведчика.

Готовясь к летнему наступлению, немцы активизировали действия своей авиации, нанося частые и довольно болезненные удары по боевым позициям и коммуникациям наших войск. Перехватывать их с полкового аэродрома оказалось практически невозможно, поэтому одна из эскадрилий постоянно дежурила на небольшом пятачке, расположенном всего в пятнадцати километрах от линии фронта. Отсюда, особенно по ночам, когда не ревели двигатели самолетов, хорошо было слышно, как громыхала артиллерийская канонада, как загорались в ночи далекие зарницы…

Было здесь неимоверно скучно. Колхозный луг, хилая посадка с установленными в ней палатками, импровизированный штаб с единственным телефоном. Крытый камышом навес вместо столовой, укрытые маскировочными сетями истребители и бочки с ГСМ. Тишина и скука. Хорошо еще, что расположенные неподалеку мелкие пруды худо-бедно обеспечивали дичью и свежей рыбой, иначе обитать тут, на одном сухом пайке, стало бы совсем уныло.

– Как вы тут живете? – Ларин прихлопнул неудачно усевшегося овода. – Жарко, пыльно. Ни лесов, ни грибов. То ли дело у нас, под Тюменью. В лес как пойдешь, куда ни наступи – гриб. И ягоды… ты когда-нибудь ел чернику?

– Да ел я твою чернику, – отмахнулся Виктор, – зато у вас черешня не растет. И виноград. И алыча с жерделой.

– Это да, – сразу загрустил Славка. До черешни он был большой любитель.

С неба донесся рев авиационного мотора, и над посадкой голубой тенью мелькнуло брюхо истребителя. «Як» лихо побрил старт и, развернувшись, зашел на посадку. Судя по крупной желтой единице, нарисованной на фюзеляже, – пожаловал сам комполка. Разговоры смолкли – летчики, не сговариваясь, пошли к стоянке, за новостями.