В Париже Патрик снял часть дома № 13 на улице Медников. Несмотря на близость к Лувру, жилище казалось уединенным. Молодой человек осведомился у хозяина о соседях, и, получив ответ, что здесь квартирует солидный мужчина, «торговый человек, как и ваша милость», и так как в квартиру вел отдельный ход, вполне этим удовлетворился.

Впрочем, принадлежность соседа к купеческому сословию скоро начала вызывать сомнения у проницательного Роджерсона. От нечего делать тот подолгу просиживал у окна, что давало ему возможность наблюдать за посетителями. Среди них попадались монахи, были, возможно, и люди, связанные с торговым делом, но большинство составляли военные, по виду дворяне, которые, впрочем, тщетно пытались это скрыть. Сам же сосед, видимо, предпочитал принимать посетителей, а не наносить визиты. Если же ему и случалось покинуть свое жилище, то выходил он всегда в сопровождении слуги, вооруженного до зубов, и тщательно закутывался в плащ, несмотря на великолепную погоду.

Патрик высказал свои сомнения барону, и тот, скучая еще больше, чем камердинер, поскольку не привык к уединенному образу жизни, составил ему компанию, пытаясь разгадать эту тайну.

Однажды поздним вечером Роджерсон заметил, как напротив дома № 13 остановились носилки, откуда вышли две дамы в масках. Постояв минуту в нерешительности, одна из них подошла к двери в жилище графа и постучала. Патрик открыл дверь.

– Дома ли твой господин? – спросила она.

– Да, – удивленно ответил Патрик, – но он никого не принимает.

– Меня примет, – властно ответила ее спутница, подходя ближе.

Она сняла маску, и ошеломленный Патрик увидел лицо, красивее которого он никогда в жизни не видел. Другая девушка тоже была очень хорошенькая, правда, ее красота не шла ни в какое сравнение с внешностью решительной дамы. Юноша посторонился, пропуская их в дом.

– О небеса! – воскликнул Джон, спускаясь вниз. – Какая красавица!

– Вы кто? – проговорила темноволосая гостья, отступая на шаг.

– Я – хозяин этой скромной обители, – проговорил барон, изящно поклонившись.

– Вот как? – гостья на мгновение задумалась. – В таком случае извините нас за вторжение, мы, вероятно, ошиблись дверью.

– И я благодарю за это судьбу, – взволнованно сказал Джон. – Не случись этого, я бы мог прожить всю жизнь, даже не узнав, что на свете существует такая красота. Простите меня за эту вольность, сударыня.

– Я охотно извиняю вас, сударь, но мы должны уйти. Кэт, следуйте за мной, – обратилась она к спутнице.

Они вышли быстрее, чем Джон смог придумать, как их удержать. Барон готов был рвать на себе волосы от досады.

– Они стучатся к нашему соседу, – сказал Патрик, выглянув в окно. – Так, дверь открылась, и посетительниц впустили…

– Я должен узнать, кто она! – вскричал Джон.

Он бросился к двери, но Роджерсон остановил его.

– Милорд, будьте благоразумны. Взгляните, вашу красавицу ожидают вооруженные телохранители.

Барон разразился проклятиями. Но тут же улыбнулся, сообразив.

– Есть еще окно, которое выходит в сад, – проговорил он и бросился в темный просвет.

Патрик, проклиная свой длинный язык, последовал за ним. Добравшись до окон соседа, молодые люди осторожно заглянули туда. Они увидели мужчину привлекательной наружности, одетого, как знатный дворянин, и красавицу-незнакомку. Несмотря на ее скромный наряд, Джон не сомневался, что она знатного рода. К сожалению, услышать разговор не получилось – окно было наглухо закрыто.

– Это не похоже на любовное свидание, – прошептал Вилльерс.

– Неважно, – отрезал Патрик, – у такой красавицы непременно должен быть муж или любовник, либо и тот и другой. Вмешаться в ее жизнь – значит получить кучу неприятностей. Вам они ни к чему.

Джон пропустил этот монолог мимо ушей, ибо его внимание было полностью поглощено происходившим в комнате. Дама выглядела очень разгневанной.

– Вы не сделали для меня ровным счетом ничего, – выговаривала она маркизу де Молина (ибо это был он).

– Вы думаете? – магистр тоже был раздражен. – Мои люди внушили Оливаресу мысль настаивать на возвращении в Англию ордена иезуитов. Лорд Соммерсет, по указанию нашего ордена, принялся хлопотать об испанском браке. Это не понравилось Бэкингему, который, в сущности, и правит Англией, и тот уговорил Чарльза I на союз с Францией. Чего же еще?

– Я не знала… – немного смягчилась Генриетта. – Но нет гарантии, что Ришелье все-таки заключит этот союз.

– Вы все сделали для того, чтобы завоевать ненависть Его Преосвященства, – улыбнулся маркиз. – Действуйте в том же духе, и он не сможет избежать искушения избавиться от вас. Я же, со своей стороны, тоже попытаюсь повлиять на его решение.

– Хорошо, – вздохнула Генриетта, – видимо, придется набраться терпения.

– Вот именно. Но, поскольку вы здесь, то я хотел бы оговорить размер благодарности за оказанные мной услуги.

– Вы, видимо, забыли, что сами задолжали мне, – нахмурилась Генриетта.

– Правда, – усмехнулся маркиз. – Но я думаю, что мы могли быть друг другу полезны и в дальнейшем, когда вы станете королевой.

– Возможно, что так и будет. Но говорить об этом еще слишком рано.

– Я хочу, чтобы орден получил право на легальное существование в Англии. Это, кстати говоря, в ваших же интересах.