– Это точно.

Воронцова вдруг так испугалась, что даже не ответила Бену на его дерзость. Она лишь с мольбой посмотрела на своего верного защитника. Тут уж Плахов противиться не мог.

– Убрать паруса! Лечь в дрейф! – мрачно скомандовал он. Матросы кинулись выполнять новое приказание. Корабли стремительно сближались. Семен уже ясно видел Джо Баккета и даже заметил, как тот разглядывает их небольшую команду.

– Анастасия Афанасьевна, идите в каюту… пока не поздно… – посоветовал он своей спутнице.

Та впервые не прекословила: молча развернулась и покинула палубу.

Вот уже один борт поравнялся с другим, пираты скрепили их крюками и настелили трап. Капитан Джо вступил на него первым, но, пройдя несколько шагов, картинно замер.

– Бен Андерсен! Разрази меня гром, если это не Бен Андерсен! Если это ты, Бен, выйди вперед и дай себя разглядеть.

Без особого рвения, но все же с улыбкой Бен сделал шаг вперед и небрежно прислонился к мачте.

– Да, это я, Джо!

– Неужели? – продолжил игру Баккет.

– Точно!

Капитан пиратов грузно шагнул на палубу фрегата, опустился на бочку и тут же приложился к фляге с ромом, услужливо протянутой ему одним из его матросов. Переведя дух, он испытующе поглядел на Андерсена:

– Зачем же ты так улепетывал, Бен? Неужто испугался?

Пираты разразились таким громким хохотом, что у Воронцовой, наблюдавшей за ходом событий из-за полуоткрытой двери, побежали мурашки по спине. Бен однако не растерялся и уверенно парировал:

– Если я скажу, что проверял быстроту твоего судна… ты же мне не поверишь.

Этот ответ тоже удостоился одобрительного хохота. Было заметно, что команда симпатизирует их недавнему подельнику, славившемуся веселым нравом. Джо Баккет прищурился:

– Не поверю. Ребята хотят получить свою долю – тот груз, который мы перетащили на этот корабль, потому что он показался тебе быстроходнее.

Бен напустил на себя невинный вид:

– Я всего лишь предложил. Принимал решение ты, Джо.

– Я? Что-то не припомню.

Красное лицо Баккета изобразило работу мысли, однако подробности событий тех дней напрочь потерялись в сплошном хмельном тумане. Это не особенно огорчило лиходея, и он продолжил свою речь с того момента, с которого получилось:

– Именно поэтому ты еще жив, Бен! В конце концов, у тебя есть сбережения.

– Джо, я попал в плен… – попытался отмазаться его собеседник.

– Разве? Мне показалось, что ты решил перекинуться в карты вместо того, чтобы пустить пленников на дно.

Да, несмотря на все усилия Андерсена, разговор принимал нежелательный оборот. И ублажать подробностями уши праздных матросов обоих кораблей ему сейчас совсем не хотелось. Посему он предложил:

– Может, продолжим переговоры в каюте?

На что Джо назидательно ответил:

– Бен, переговоры ведут с равными. Ладно, пойдем, поговорим.

Два парусника медленно рассекали волны, держа путь на восток. Предзакатное солнце раскрасило их паруса в розовый цвет. Первое судно украшал «Веселый Роджер», а на втором сейчас не было флага вовсе. На горизонте показался порт захудалого городишки. К нему-то и держала путь сия маленькая флотилия.

В общей каюте между тем решалась судьба наших героев. Джо Баккет вальяжно развалился за столом, правая рука его привычно сжимала горлышко бутылки, к которому он регулярно прикладывался, закатывая глаза и давая понять, что это часть ритуала. Надо сказать, что хоть бравым капитаном было выпито уже немало рома, пьянее от этого он не становился. Каким-то волшебным образом удавалось ему всегда довольно долго балансировать на грани между реальностью и пьяным забытьём. Вот и сейчас, хоть говорил он уже не вполне внятно, нить разговора не терял и точно помнил, чего ему нужно добиться от собеседника. Хмельной напиток не помешал ему заметить забившуюся в угол Воронцову. Прав был Плахов, не стоило ей показываться на глаза пиратам.

– Ну что ж, Бен, если ты уверяешь, что мои деньги спрятаны на этом острове, значит, ты их и принесешь. И надеюсь, что у тебя хватит ума не хитрить со мной. Хотя, Бен, я слишком хорошо тебя знаю. Пожалуй, леди останется со мной здесь. А ты со своими молодцами и парой моих ребят завтра принесешь золото на корабль.

Семен, неплохо разумевший по-английски, не смог промолчать, коли дело коснулось дамы его сердца: