– Хрен кончилось. Считаю до десяти. Не зайдут – открою огонь.

– Ты охренел? Положи автомат, это приказ. Слышал?

– Пять. Четыре.

Павел Константинович испугался. Это было видно. Он знал меня, а я знал его. И он понимал, я могу и выстрелить.

– Заходите! Оружие оставьте в коридоре. – И уже ко мне: – Ты что творишь?

– Я просто больше не верю. Никому. Пусть заходят. И без глупостей.

Зашли двое. Один был москвич – я его помнил. Второго я не знал.

– К стене. Руки держать за головой. Стреляю на первое движение.

– Ты, Зин, на грубость нарываешься, – сказал тот, которого я не знал, с простоватым, грубым лицом.

Вместо ответа я выстрелил. Пуля проделала в стене кратер – аккурат между этими двумя. Брызнула штукатурка.

– Ты охренел? – резко сказал этот второй, сбледнув с лица.

Москвич молча поднял руки. Умный. Я прицелился в пах незнакомому. Я, кстати, так и сидел на полу, чтобы не подстрелили с улицы.

– Руки в гору. Или яйца по полу собирать будешь. Делай.

Он медленно поднял руки.

– Так. Ваш позывной какой? – обратился я к Павлу Николаевичу.

– Ястреб один.

Я достал рацию левой рукой, правой держа автомат. Включил на передачу.

– Ястреб один Лидеру, повторяю – Ястреб один Лидеру. Свечение, повторяю, свечение. Группа духов в районе второго корпуса Политехнического университета, представляют серьезную опасность. – Я начал диктовать приметы тех, кто стоял передо мной. Одного за другим.

Оперативная группа прибыла через двадцать минут.

Я сложил оружие, после чего разобрались, что эти трое не представляют опасности. Что тут вообще все свои и наши, а я – просто обознался. Москвич, когда мы шли по лестнице, двинул мне локтем в бок. Это за все хорошее.

На улицу мы вышли на зады, не через парадный вход. Там стояли машины, одна – с номерами нашего посольства, еще одна принадлежала Павлу Константиновичу. Тот открыл дверь, приглашающе махнул мне.

Тронулись.

– Молодец, – сказал он. – Не при москвичах, но молодец. Когда такое дело, и я бы не поверил. Скажи честно – шмальнул бы?

– А сами как думаете? – огрызнулся я. На меня уже накатывало.

– Шмальнул бы, – убежденно сказал Павел Константинович. – На самом деле шмальнул бы. Потому молодец.

Я посмотрел на часы.

– Где конвой?

– Нигде, – коротко сказал Павел Константинович. – Его не будет.

– И не должно было быть? – понял я.

Он усмехнулся.

– Соображаешь. Если тебя интересует – самолет Первого – не ВВС-1, другой – приземлится на аэродроме Мутанд, и там же состоится вся багдадская часть переговоров. Она сокращена вдвое, после чего главы государств проследуют в Басру, где и будет основная часть торжеств. Они посетят нефтяные поля, новый нефтеперерабатывающий завод и порт. В Багдаде неофициальной части не будет совсем. Понял?

Я не понимал. Ни хрена.

– Так это что, все из-за него? Из-за Аль-Малика?

Представить себе, что из-за террориста изменят график встреч президента, я мог. Но представить, что президент будет подстраиваться под спецслужбы, чтобы поймать террориста, – нет, это было непредставимо.

– Ну… – протянул шеф. – Аль-Малик только верхушка айсберга. А во главе всего это – саудовская разведка. И ЦРУ – по крайней мере, определенные круги внутри ЦРУ. Я сам не все знаю. Но могу предположить, что провал операции в Багдаде – а мы его сделаем публичным провалом, выложим всю информацию в сеть – превратится в грызню в спецслужбах в самих США. И это хорошо. Чем меньше Америка имеет возможность куда-то вмешиваться, тем лучше.

На этом месте я должен был патетически спросить: «Так вы все знали!» Но я этого не сделал. Я знаю систему, в которой работаю. Здесь все друг друга используют как могут. И трагическая патетика неуместна.

Я знаю свое место и несу жребий.

– Куда мы едем?

– А ты не понял? К башне. Хочу показать тебе, чтобы ты не психовал. Кстати, мы твои разговоры слушали. Сам бы поверил.

Я помолчал. Действительно – мы ехали к башне, это было утомительным занятием, потому что центр был перекрыт. Никто не знал, что президентов так и не будет.

– Кто убил Вована? – спросил я.

– Аль-Малик. Мы сами не все знаем. Он доложил нам, что стал подозревать твою. Видимо, он попытался проследить за ней. След вел к Аль-Малику.

– А Красин?

– Тоже он.

– Как он к нему подобрался?

– Мы не знаем.

Да и какая, в сущности, разница. В системе есть одно тщательно соблюдаемое правило: ни одна операция, короткая ли, долгая ли, не должна зависеть от одного человека. Каждый человек в системе – расходный материал. И должен быть заменяем. Все эти традиции типа поминок и залпа над могилой всего лишь должны скрыть эту неприглядную правду.