— Иных слов я от тебя и не ожидал, сынок.

Они были в блиндаже одни, и Василий Сергеевич мог себе позволить столь непривычное на фронте и вообще между военными обращение.

Виктор понадобился в штабе дивизии в качестве переводчика: он неплохо знал грузинский, понимал осетинский, кабардинский, говорил по-немецки.

— Если надо, я готов!

— Вот и славно, — удовлетворенно кивнул Тимофеев. — Трудности, голубчик, возникли в наших национальных соединениях и подразделениях. Некоторые солдаты и сержанты не владеют русским языком. И все это, сам понимаешь, затрудняет боевую и политическую работу. Думаю, в ближайшее время положение выправится. Но время не ждет. Нам сейчас нужны кадры. Направляю тебя в грузинский стрелковый полк. Кстати, в этом подразделении немало горцев из Южной Осетии.

Так и воевал в грузинской части, пока не ранило, и он, Виктор, попал в этот подмосковный госпиталь.

«Что же предложит мне Василий Сергеевич на этот раз?» — подумал Виктор, освобождаясь из объятий Тимофеева.

— Я за тобой, — сказал генерал бодро. — Пять минут на сборы. Нас ждут…

Виктор покосился на пожилого полнотелого доктора: и он, выходит, не возражает, если не вмешивается в разговор? А ведь утром на обходе главврач в категорической форме отказался выписывать его из госпиталя: шутите, сказал он, куда вы с такой ногой? Что же изменилось за эти два-три часа?

Главврач понял, что тревожит Соколова, пожал в ответ покатыми плечами, подчеркивая тем самым свою беспомощность — не по своей, мол, воле вынужден согласиться. Печально предупредил:

— Если бы не предписание, капитан, не отпустил бы. Берегите ногу. Вот и все, что я могу вам посоветовать на прощание. — И посмотрел на генерала, который нетерпеливо дожидался у двери.

— Спасибо, доктор. — Виктор крепко пожал протянутую ему руку.

Они сели на заднее сиденье черной эмки, и машина покатила вдоль аллеи тополей по гладкому асфальту.

— Соскучился по дому? — несколько неожиданно спросил генерал, чем ошарашил Соколова: шутит он, что ли? Между тем Тимофеев и не думал шутить, а в голосе его даже ощущалась грусть. — Представь себе: ты дома. Елизавета Христофоровна, мать твоя, откармливает тебя вкусными южными блюдами. А жена…

— Товарищ генерал! — вырвалось у Виктора; при шофере он не осмелился обратиться к Тимофееву по имени и отчеству, как это делал прежде. — Что вы этим хотите сказать?

Он чувствовал, что на этот раз Василий Сергеевич что-то явно недоговаривает. Неужто дела его настолько плохи, что отправляют в тыл?

— Есть, Виктор, возможность отправиться домой, в родные места. — Гладко выбритое лицо Тимофеева стало вдруг строгим. — А если откровенно, то речь пойдет об очень ответственном задании.

Виктор Соколов, все это время сидевший напряженно, откинулся на мягкую спинку сиденья и, прикрыв глаза, облегченно вздохнул: а то ему в голову лезли тревожные мысли, думал — все, отвоевался. А тут, наоборот, — важное задание. Значит, все в порядке? Уж лучше бы с этого и начинал Василий Сергеевич. Однако что это за задание, и почему он может оказаться дома?

— Ты, похоже, еще не вполне здоров? — спросил Тимофеев.

— Ничего страшного, — подобрался Виктор. — Готов выполнить любое задание, товарищ генерал.

— Храбришься? Это хорошо. Значит, дело идет на поправку, — отметил Тимофеев задумчиво. — А то вот главврач… не хотел тебя отпускать. А время не ждет. Так что смотри, Виктор. Будь осторожен с ногой. Теперь, сынок, это особенно важно.

— Вы как будто меня щадите? Чего-то недоговариваете?

Кончилась аллея, справа и слева от широкой дороги потянулись гладкоствольные березы Подмосковья.

— Сейчас Екатерина Андреевна, — по имени и отчеству назвал свою жену Василий Сергеевич, — накормит нас. — Он как бы намеренно уходил от главного разговора. — И как только командующий фронтом освободится, отправимся в путь…

Тимофеев ушел на минуту в себя, на чуть загоревшем высоком лбу отчетливей проявились морщины. Видимо, вспомнились далекие незабываемые годы… Знакомство с Иваном Владимировичем Тюленевым, нынешним командующим Закавказским фронтом, состоялось еще в гражданскую войну в Нагорном Карабахе, куда были посланы бойцы 11-й армии для ликвидации кулацко-меньшевистских и мусаватистских банд. Тюленев командовал тогда бригадой. Удивительно точно ориентировался в горной местности, как будто родился и вырос на Кавказе; легко сходился с горцами, тянулись к нему простые люди. Пришли как-то горцы, рассказали: банда мятежников житья не дает, ворвались разбойники в село под утро, расстреляли людей, тех, кто поддерживал Советскую власть.

Тимофеев попросил комбрига направить на перехват мятежников его полк.

«Нам уже приходилось преследовать врагов по самым непроходимым горным тронам, — поддержал Алексей Соколов. — Не уйти от возмездия и этим бандитам».

На долгие годы запомнился Василию Сергеевичу тот трудный пятидневный переход в тыл мятежников. Шли без воды, вскоре кончились и скудные запасы еды. Места попадались безлюдные, негде пополнить продовольственные запасы. Бойцы выбились из сил, но для продолжительного привала не было времени.