Шрифт:
С этой минуты Опс, как ревнивый рыцарь, видел врага и соперника исключительно во мне; он ворчал и глухо порыкивал, словно бы предупреждая, что сегодня не так-то уж будет просто от него отделаться.
Я ни с того ни с сего на секунду закомплексовал; выходит, я, неблагодарная свинья и подонок, хаваю тут чужую номенклатурную бациллу, истощаю бар, к тому же зазываю забугровую телку для незаконной валютной сделки, возможной фарцовки и, кто знает, пары палок… а если вдруг наедут менты или, что еще хуже, гэбэшники?.. писатель моментально сделается невыездным, его понизят в звании, пошарят из списков будущих лауреатов, вышибут к чертям из спецраспределителя, вам, скажут, пиздец, забейте крест на домах творчества… что станет с Котей, с Галиной Павловной?.. мгновенно же решаю, что в этом случае буду о них заботиться, как-нибудь не пропадем, писателя посадим сочинять сценарии подпольной мультипорнухи для японцев… это принесло потрясный барыш одному моему шустрому знакомому…
«Этот Глазунов продается?»
«Если вы о портрете, то он мне не принадлежит… у меня есть для вас кое-что поинтересней плакатной хренотени».
Стол у меня уже накрыт, по-быстрому зажигаю газ под кастрюлькой с потрясным вегетарианским борщом, потом под сковородкой с бараньим жарким, слегка подогреваю картофельные, с грибной подливой, оладушки… всего такого, уверен, Джо вообще в жизни своей за щекой не держала… тем не менее игривое настроение я умело сдерживал… ну, как говорится, слово за слово, хером по столу, аперитивчик, закусываем самодельными моими воланчиками с икоркой, с грибочками… ужасно аппетитная Джо по-деловому оглядывает стены столовой – картинки всякие, портретики, пейзажики, фигурки, гобеленчики, преподношения благодарного народа, то да се… вижу, что она старается скрыть деловой азарт, следовательно, и нетерпеливое желание поскорей начать сделку… однако жратва пришлась ей в самую масть.
«Стряпня, – говорю, – это мое хобби, как и лингвистика, рад, что нравится, но дело у меня вот какое: во-первых, готов с большой для вас выгодой обменять наши деревянные на ваши драгоценные баксы… во-вторых, могу показать кое-что интересненькое… в-третьих, ваше дело – верить мне или не верить, но нас никто здесь не видит, не слышит, дела я привык вести исключительно в одиночку… какой курс вас устроит?»
«Более высокий, чем ваш зверский – не меньше рубля восьмидесяти за бакс».
«О'кей, – говорю, чтоб не жадничать, – на первый раз пусть будет ровно два рубля, зачин – святое дело».
Разными купюрами отсчитываю пять штук рубликов, зеленью получаю две с половиной; вскоре я увеличу сию сумму в два раза, отдав за деревянные богатющему дантисту Шварцману, со всем своим семейством сваливающему на историческую родину; он будет счастлив, ибо крайне удручен тем, что пухнут мозги – не знает человек, куда девать «прессованную фанеру».
«Спасибо, Владимир, теперь я с удовольствием посмотрела бы что-нибудь интересненькое».
О'кей, притараниваю из своей комнатушки несколько отличных досок, по дешевке купленных у одного шаромыги, пару замечательных – с бирюзой – складней и обалденную акварель Зверева, у него у самого случайно взятую за литр водяры… прекрасного мазилу так ломало с бодуновой трясучки, что кисточка из пальцев выскользнула на пол… он с трудом ее отыскивал, ползая по полу, и не находил… а когда врезал на халяву виски из горла моей фляги – моментально нашел… конечно, ничего этого я гостье не рассказал.
«Выбирайте, Джо, что хотите, я назначу невысокую, но, извините уж, твердую цену, не сомневаюсь, что она вас устроит».
Глаза у Джо невольно разбежались; предложенный мною товарец был не паленым и весьма привлекательным, но вовсе не таким уж ценным; на крутые ценности я пока что не тянул; главное было – заделать хорошую репутацию и приличную клиентуру; в сей бизнес и следовало вмазать первоначальный капиталец.
«Очаровательно… это все, что у вас есть?»
«Завтра должно быть кое-что еще… тут у нас свои, знаете ли, трудности».
«Отлично, сегодня я взяла бы вот это, это и, пожалуй, это… нет, еще и это… пока что хватит… я себя разоряю».
«О'кей, – говорю, – во-первых, туфты у меня не бывает, во-вторых: 3 доски, XVIII век – по 200 баксов, 1 складень – 150, пьяный акварельный Зверев – 100, цена (мысленно сам с собой каламбурю, не зверская), цена – ниже нормальной… всего – 850… это очень выгодная для вас сделка, мэм, очень… многие, поверьте, хотели бы быть сейчас на вашем месте… мы ведь тут отлично знаем тамошние ваши цены».
«Хорошо, я вам благодарна… если не исключен дискаунт – он для нас дороже денег, – я взяла бы еще это и это… и, пожалуй, вот это, пардон, просто не могу остановиться».
Азартному русскому покупателю я б не преминул шутливо заметить: чего уж тут думать – или, как говорится, хер пополам, или манда вдребезги, но ведь с американской теткой не поболтаешь по душам.
«Пусть, – говорю, – будет по-вашему: 850, плюс 2 доски по 200, плюс последний у меня в данный момент складень – 150, всего – 1400, дискаунт – 5 процентов, всего – 1330, поздравляю, вы умножили свою коллекцию, не говоря о будущем профите… помните мое слово: цены вскоре станут фантастически бешеными, главное, баснословно увеличится спрос на вещи… Россия, сами понимаете, не исторически бездонная бочка с сокровищами, хотя скоро уж век как их расхищают».
«Для меня, Владимир, это не бизнес, а хобби… завтра, если не возражаете, приду с тремя друзьями, естественно, мы будем крайне осторожны… как вам нравится русское слово, придуманное приятельницей, она известная славистка: бес-по-коитус».
Я искренне посмеялся.
«Замечательное слово… ваша подруга, видимо, фригидна?»
«Что вы, наоборот, просто она голубая… вы не находите, что всем нам нужно руководствоваться не логикой нравственности, а внимать зову мыслей и эмоций так, как поступали Раскольников и Митя Карамазов?»