Пробыв у нас около полсуток, генерал Кребс не увидел никаких колебаний нашей верности союзническому долгу. Наоборот, мы показали ему, что ни на шаг не отступим от решений Тегеранской и Ялтинской конференций. У наших союзников Геринг и Гиммлер тоже не добились успеха.

Генерал Кребс, несомненно, крупный разведчик и опытный дипломат, ушел, как говорят, не солоно хлебавши. Очевидно, это была последняя попытка добиться раскола между союзниками. Потерпев неудачу, Геббельс и компания должны были принять какое-то решение.

Дана команда: огонь на полную мощь и быстрее добить врага! Тысячи мин и снарядов полетели на правительственные кварталы, на имперскую канцелярию, на Рейхстаг.

Результат мощного и хорошо подготовленного удара скоро сказался. Начали поступать донесения и доклады об успешных действиях наших войск.

Командир 28-го гвардейского стрелкового корпуса генерал А.И. Рыжов доложил, что его войска находятся в центре зоологического сада и успешно развивают наступление на север, на соединение с танковой армией С.И. Богданова.

Командир 74-й гвардейской стрелковой дивизии генерал Д.Е. Баканов обрадовал вестью, что его гвардейцы овладели Потсдамским вокзалом.

Наконец сообщили, что генерал Кребс благополучно перешел линию фронта. Теперь, наверно, он докладывает Геббельсу и Борману.

После обеда Всеволод Вишневский просится на передовую, вернее, хочет пробраться в правительственные здания. Говорю ему в шутку:

– Тебя, Всеволод, стукнут, и все, а мне за тебя дадут суток двадцать гауптвахты. И Софья Касьяновна всю жизнь меня ругать будет. Сиди на месте!

Докладывают: в зоологическом саду взорвали стену ограды и через проломы продолжают наступление на Шарлоттенбург, навстречу танковой армии Богданова. Немцы с крыш домов и бункеров бьют из зенитных орудий прямой наводкой. Наши артиллеристы тоже прямой наводкой сметают их оттуда.

Докладывают: дошли до стены ипподрома. Советуем: осторожнее, надо сохранить ценных лошадей.

Входит генерал Пожарский. Докладывает:

– Приказал стрелять только прямой наводкой.

Решение правильное. Бить надо по хорошо наблюдаемым целям, надо беречь дома – они пригодятся жителям.

Поступают данные о добровольной сдаче в плен многих немецких солдат и офицеров.

22 часа 20 минут.

День пролетел как мгновение. Все устали до предела, но все же держимся. Никто не хочет уходить. Стол завален планами, возле них переполненные окурками тарелки.

К ночи бой начинает стихать. С улицы перекатами доносится треск автоматов. Всем хочется спать, а спать нельзя. Да и нервы в таком состоянии, что не заснешь: канун конца войны!

Все же прилег на диван. Глаза закрыты, но мозг не дремлет, работает с той же нагрузкой. Звонок – и телефонная трубка снова в руках. Генерал Рыжов докладывает:

– Севернее зоологического сада наши бойцы вышли в район шведского посольства. Посол просит дать охрану, хотя бы несколько солдат. Восхищаются мужеством Красной армии. Личный состав посольства находится в убежище и всем доволен.

Даю приказание:

– Шведов успокоить, охрану дать. Абсолютная вежливость!

1 мая 1945 года провели в боях, без сна и без отдыха. Зато советские люди, родная Москва и другие наши города и села веселились!

Замысел и план наступления на столицу гитлеровского рейха вырабатывались в марте в штабе фронта. В конце месяца Маршал Советского Союза Г.К. Жуков вылетел в Москву для доклада Верховному Главнокомандующему своих предложений. Он возвратился с директивой Ставки, в которой была сформулирована задача – в кратчайший срок разгромить главную группировку немцев, прикрывавшую Берлин с востока, овладеть столицей Германии и на одиннадцатый день операции выйти на Эльбу. Главный удар нанести с кюстринского плацдарма четырьмя общевойсковыми армиями (47-я, 3-я ударная, 5-я ударная, 8-я гвардейская), двумя гвардейскими танковыми армиями (1-я и 2-я), двумя танковыми корпусами (9-й и 11-й). При поддержке авиации они должны осуществить прорыв с плацдарма на Одере западнее Кюстрина. Ширина прорыва – 24, 3 километра. На правом крыле двум армиям (61-я и 1-я армия Войска Польского) предстояло форсировать Одер, на левом еще две (69-я и 33-я) со 2-м гвардейским кавалерийским корпусом переходили в наступление с плацдармов севернее и южнее Франкфурта.

Наши истребительные соединения мы распределили следующим образом. В центре, на направлении главного удара, войска фронта прикрывал 3-й корпус генерала Савицкого. Южнее действовал 13-й корпус генерала Сиднева. Для усиления атак двух истребительных корпусов предназначалась 240-я дивизия полковника Зимина.

Фашистское командование, безусловно, понимало, что главное сражение должно разыграться в полосе обороны их 9-й армии. В своих приказах оно неоднократно подчеркивало, что судьба Берлина решается на берегах Одера. В то же время германский генштаб приказал своей армии дезинформировать нас: показать сосредоточение крупных танковых сил по всей глубине обороны, чтобы создать представление о наличии у немцев мощных оперативных резервов. Однако этот замысел противника был разгадан нашими разведчиками. Макеты танков, перевозимые в железнодорожных эшелонах и установленные на местности, которые гитлеровцы хотели выдать за настоящие танки, были обнаружены сразу.