ласковые руки, сладкие губы! Она отдалась мысленно ещё за

столом, на дне рождения. Мысленно не только потому, что там

ЭТО было невозможно, но и потому, что была девственницей. В

29 лет?!

Как объяснить ему, когда он целует соски, сознание

периодически «отключается» а соседка сучит ногами в своей

кровати?

Натянула одеяло на головы, задыхаясь от жара

и

желания,отклеив от его губ краешек рта простонала:

Не надо при ней… Скоро уйдёт…

Валерий Варзацкий

Никогда больше он так не ласкал ее, как в те часы перед

рассветом. Оказался молодцом, не насиловал, не настаивал,

только зацеловал, ещё не зная ее тайны. Ее достоинства. Или

недостатка?

Кажется, не очень удивился, когда узнал. Сказал, что дело

превращения в женщину серъезное и если она не против именно

с ним решить « вопрос», то он готов. Только не сегодня, в

невменяемом состоянии. Надо договориться о встрече, он

приедет, соседки, конечно, не будет.

Рассказал немного о себе. Женат, имеет сына. Работает

директором совхоза. Считал, что она знает его давно, с улицы

Богдана Хмельницкого. Даже однажды подговаривал общего

знакомого, чтобы тот указал ей на тайного воздыхателя. Теперь

понимает, что просьба оказалась не выполненой. А тогда

подумал что не интересен и женился.

Боже! Она до мелочей помнила шикарную квартиру

моряка на Богдана Хмельницкого, которую сняли однокурсники

– молодожёны, ставшую общежитием для бесквартирных друзей

из города и бесплатной гостинницей для приезжих. Кухня с

заграничной посудой, японский стереопроигрыватель, лица

постояльцев, коротавших ночи на надувных матрацах. Как она

могла его не заметить?!

Приехал в условленый день, но пьяный. «Вопрос» с

трудом решили. Последствий небыло. Предохранялся с первого

раза и все годы, пока она могла иметь детей. Может и правильно.

Ведь вполне мог появиться на свет урод, потому, что трезвого его

в те времена она не помнит.

Принимала пьяного, небритого, грязного. Мыла, стирала,

гладила, готовила что-то необычное, только бы ему понравилось.

ПЬЯНАЯ ЖИЗНЬ

Удивлялась себе,отвергнувшей многих «правильных». Скучала,

проклинала, плакала, клялась, что больше не пустит на порог, но

засыпала только поговорив с ним, далёким. Вместо молитвы.

Любовь изменила её – сильную, гордую, самостоятельную.

Стоило ему появиться, как она становилась какой-то

«отмороженной». Не могла наглядеться, часами слушала пьяные

бредни, много смеялась, не спрашивала, не просила. Вот только

недавно поинтерисовался:

– Это ты не хотела детей, или я?

– Я не хотела?! Я мечтала, чтоб он был уже с первого раза!

Такой мальчичек, похожий на тебя. Когда ты уходил, рыдала из-

за твоих предосторожностей. Почему не сказала тебе? Дура была.

Хотела чтобы тебе было хорошо а мне уж как-нибудь…

Решал всё не советуясь, за двоих. Молчала, соглашаясь.

Обрадовалась в душе, когда развёлся с женой. Постеснялась

предложить свою кандидатуру. А он через полгода сказал, что

уезжает на Урал, к другой…

Даже слёзы не брызнули. Боль ушла в сердце и поселилась

там до конца жизни. Выдавить из себя: «Останься!» - не

получилось.

Теперь он упрекает, что не удержала, что мог остаться,

если бы сказала хоть слово.

Первые три года часто прилетал по научным делам. Когда

защитил диссертацию, поняла, что расстаются надолго, может

быть навсегда. Решила, пока может, родить ребенка от другого,

нелюбимого, но непьющего. Договорились, что отец претензий

на ребенка иметь не будет. Ох! Если бы не представляла на месте

чужого, своего, единственного, родного, – не

Валерий Варзацкий

получилось бы зачатия. Никогда не думала, что такой

отвратительной может быть постель по - расчету .