48. Но совсем иначе надо судить о галерах, которых Петр I настроил множество и для того учредил в Петербурге особенную галерную верфь и отдельную галерную пристань: в мирное время или когда нет в них надобности, под кров туда можно было отвести до 200 галер и поставить их там на суше.

49. Этот род судов до Петра I никогда не был известен в Балтийском море: первую мысль о них подали ему какие-то греки и далматы, пришедшие в Россию в первую турецкую войну и построившие эти суда в Воронеже по образцу турецких галер. Пока флот находился на Дону, русские с большою выгодой пользовались этими судами для набегов на Азовском море; когда же морские учреждения переведены были в Балтийское море, нашли, что этими судами можно было еще выгоднее пользоваться в тамошних утесах. И так Петр I недолго мешкал воспользоваться этой выгодой и в несколько лет собрал в Петербурге до 300 галер.

50. При этом учреждении он далеко не встретил тех неудобств, какие должен был одолевать при заведении корабельного флота. В лесе ему нечего было затрудняться, потому что для галер нужен сосновый, а Финляндия да окрестности Петербурга доставляли его сколько угодно. Постройка галер далеко не требовала такого искусства, как кораблестроение: в Або большую часть их срубили русские солдаты своими плохими ручными топорами под наблюдением двух или трех строительных мастеров.

Передвижения галер так легки и требуют так мало опытности, что в конце шведской войны в войске, стоявшем в Финляндии, не было ни одного пехотного капитана, который не умел бы начальствовать галерой так же хорошо, как лучший греческий пилот, а так как галеры большею частью ходят на парусах и почти каждую ночь пристают к берегу, русский солдат нашел это путешествие до того удобным и так привык к нему в короткое время, что с удовольствием садился на галеру; когда даже и ветер был противный, он лучше охотился грести веслами, чем маршировать с поклажею за спиною.

51. Эти галеры оказали Петру I самые великие и важные услуги в последнюю шведскую войну, им одним обязан он благодарностью за столь же славный, как и выгодный, Ништадтский мир. Потому что хотя шведы и потеряли Ливонию и Ингрию, но ни русское войско, ни русский флот, если бы настолько и были сильны, не могли придвинуться ближе к их сердцу или принудить их к вечной уступке этих областей по мирному договору.

Горы, воды и болота, везде прорезывающие обширную Финляндию, доставляли шведам довольно удобств, чтобы оспаривать у русских землю шаг за шагом и мешать их дальнейшему вторжению; так называемые шеры, или каменистые утесы, которые на милю тянутся цепью в море вдоль финского и шведского берега от Выборга до Кальмара, считались неодолимой защитой (Bollwerk) Шведского королевства от всяких нападений с моря.

В самом деле, ни один военный корабль без особенной удали не мог отваживаться в наполненные кривыми и слепыми утесами проливы, образуемые шерами. Но что удерживало корабли, послужило к выгоде галерам, для которых нужна небольшая глубина, и подало им случай обходить финские проходы даже в виду неприятельского флота и в один поход овладеть всей Финляндией, а потом переправляться в Швецию везде, куда хотели делать высадки, и разорять огнем и мечом внутренние места этого государства, меж тем как никто не в состоянии был остановить такие разорения ни водою, ни сухим путем.

Большие корабли не смели входить в эти воды, а шведские войска только что соберутся в одном каком месте в слишком значительных силах для русских, эти последние в минуту садятся на суда, пристают далеко оттуда в другой стороне, да и разыгрывают там такую же «драму с пожарами». Шведы сначала хотели противопоставить им тоже галеры, но выстроили их так неуклюже, да и солдаты их так плохо знали сноровку в передвижении этих судов, что им нечего было и тягаться с русскими: первые шесть, появившиеся в море, достались тотчас же русским со всем войском.

В то же время шведы ласкали себя тем, что английская эскадра остановится в Ботническом заливе, имевшем несколько миль и довольно чистом, и будет держать в почтении к себе русские галеры, которым необходимо было проходить мимо ее. Но англичане считали эти воды слишком опасными, а потому и не хотели рисковать своими кораблями.

Это придало русским смелости накрыть в другой раз шведов: все места, где приставали, они наполняли убийствами и пожарами, так что шведы, напрасно испытавши все оборонительные меры, принуждены были наконец купить безопасность своих домов уступкою лучших и плодороднейших областей: они еще должны были считать великим счастьем, что Петр I не изъявил желания требовать уступки всего, чем завладел он (uti possidetis), служившей основанием всех прежних договоров между Россиею и Швециею, и отхватить у них Финляндию.

52. В самом деле, эта умеренность Петра I казалась непонятною для всех, которые еще не бросили предубеждения, овладевшего обществом к этому государю, и имели точные сведения о положении северных дел и значении упомянутых областей. Так как Петр I решился уже раз сделать своим постоянным местопребыванием и столицею своего царства Петербург, до сих пор еще получающий большую часть необходимых потребностей из Финляндии, завоевание этой страны было царю гораздо нужнее и значительнее Ливонии сколько для безопасности его новых учреждений, столько же и для присмотра за ними. Он не рисковал ничем в случае своих настойчивых требований. Что Англия не могла ему нанести никакого вреда, он знал уже это по опыту, а шведы чувствовали себя до того расстроенными, что не могли больше сделать никаких усилий: один только поход наверное довел бы их до того, что они должны бы были купить мир за всякую цену.