После чего Василько отправил нас с вожатым в Киев, куда мы и прибыли благополучно, несмотря на глубокий снег, холод и многие опасности, ибо литовцы беспрестанными набегами тревожат сию часть России. Жителей везде мало: они истреблены монголами или отведены ими в плен. В Киеве наняли мы татарских лошадей, а своих оставили, ибо они могли бы умереть с голода в дороге, где нет ни сена, ни соломы; а татарские, разбивая копытами снег, питаются одною мерзлою травою.

Первое место, в коем живут монголы (близ Киева), называется хановым. Они со всех сторон окружили нас, спрашивая, зачем и куда едем? Я отвечал, что мы послы отца и владыки всех христиан, который, ничем не оскорбив государей татарских, с крайним изумлением сведал о разорении Венгрии и Польши, где живут его подданные, что он, желая мира, в письмах своих убеждает ханов принять веру христианскую, без коей нет спасения.

Монголы удовольствовались некоторыми подарками и дали нам вожатым до Орды главного их начальника. Он называется Куремсою, предводительствует шестидесятью тысячами воинов и хранит западные пределы монгольских владений. Куремса отправил нас к Батыю, первейшему из ханов после великого.

Мы проехали всю землю Половецкую, обширную равнину, где текут реки Днепр, Дон, Волга, Яик и где летом кочуют татары, повинуясь разным воеводам, а зимою приближаются к морю Греческому (или Черному). Сам Батый живет на берегу Волги, имея пышный, великолепный двор и 600000 воинов, 160000 татар и 450000 иноплеменников – христиан и других подданных.

В пятницу Страстной недели провели нас в ставку его между двумя огнями, для того, как говорили татары, что огонь есть чистилище для всяких злых умыслов, отнимая даже силу у скрываемого яда. Мы должны были несколько раз кланяться и вступить в шатер, не касаясь порога. Батый сидел на троне с одною из жен своих; его братья, дети и вельможи на скамьях; другие на земле, мужчины на правой, а женщины на левой стороне.

Сей шатер, сделанный из тонкого полотна, принадлежал королю венгерскому: никто не смеет входить туда без особенного дозволения, кроме семейства ханского. Нам указали место на левой стороне, и Батый с великим вниманием читал письма Иннокентиевы, переведенные на языки славянский, арабский и татарский.

Между тем он и вельможи его пили из золотых или серебряных сосудов, причем всегда гремела музыка с песнями. Батый имеет лицо красноватое; ласков в обхождении с своими, но грозен для всех; на войне жесток, хитер и славится опытностью. Он велел нам ехать к великому хану.

Хотя мы были весьма слабы, ибо питались во весь пост одним просом и пили только снежную воду, однако ж ехали скоро, пять или шесть раз в день меняя лошадей, где находили их. Земля половецкая во многих местах есть дикая степь: жители истреблены татарами или бежали; другие признали себя их подданными.

Она граничит к северу с Россиею, Мордвою, Болгариею, Башкириею (pays des Bastarques), отечеством венгров и с самоедами (Samogedes), обитающими на пустынных берега океана; к югу с аланами (осетинцами), черкесами, козарами и Грециею. За половцами начинается страна кангитов (канглей или хвалисов), совершенно безводная и малонаселенная.

В сей печальной степи (ныне Киргизской) умерли от жажды бояре Ярослава, князя российского, посланные им в Татарию: мы видели их кости. Вся земля опустошена монголами; жители, не имея домов, обитают в шатрах и так же, как половцы, не знают хлебопашества, а кормятся одним скотоводством.

Около Вознесения Христова въехали мы в страну бесерменов (харазов или хивинцев), говорящих языком половцев, не исповедующих веру сарацинскую. Там представилось нам множество сел и городов опустошенных. Владетель их, называемый великим султаном, погиб со всем родом от меча татарского.

Сия земля имеет большие горы и сопредельна к Северу (Востоку) с Черными Китанами (в Малой Бухарии), где живет Сибан, брат Батыев и где находится дворец ханский. Далее мы увидели обширное озеро (Байкал), оставили его на левой стороне и чрез землю кочующих Найманов в исходе июня прибыли в отечество монголов, которые суть истинные татары.

Уже несколько лет они готовились к избранию великого хана; но Гаюк еще не был торжественно возглашен Октаевым преемником: он велел нам ждать сего времени и послал к матери, вдовствующей супруге Октаевой, именем Туракане, у коей собирались все чиновники и старейшины, ибо она была тогда правительницею.

Ее ставка, обнесенная тыном, могла вместить более 2000 человек. Воеводы сидели на конях, богато украшенных серебром, и советовались между собою. Одежда их в первый день была пурпуровая белая, на другой день красная, на третий синеватая, а на четвертый алая. Народ толпился вне ограды.

У ворот стояли воины с обнаженными мечами; в другие ворота, хотя оставленные без стражи, никто не смел входить, кроме Гаюка. Вельможи беспрестанно пили кумыс и хотели нас также поить; но мы отказались. Они везде давали первое место нам и российскому князю Ярославу; тут же находились два сына грузинского царя, посол калифа багдадского и многие другие послы сарацинские, числом до четырех тысяч: одни с дарами, иные с данью.