Послушаю, что же вещает местное сборище. Слушать я начал естественно не с начала речи неизвестного вещателя.

— Люди, настала пора решать, на чьей мы стороне! На стороне зажравшихся горожан, отбирающих у нас последние крохи пищи и не дающие нам за это ни защиты, ни помощи? Или на стороне наших братьев, таких же как мы, но лишившихся последнего и от того занявшихся грабежом?

Скукотище. Народные волнения. Раскулачивание. Знаем, проходили по истории. Ничего путного из этого не выйдет. Пусть даже и не пытаются. Сказать им об этом или сами додумаются?! Судя по настроениям в толпе — не многие поддерживают грабителей и желают к ним присоединиться, но и горожан тут явно не любят.

Оратор из народа еще много пустил слов на ветер. Говорил до тех пор, пока голос не сорвался, но и после, сумел объяснить слушателям, что вместо него заговорит один из разбойников. Интересно, он скажет что-нибудь дельное или тоже сотрясет лишь воздух?!

— Мы — разбойники!

Спасибо, что разъяснил.

— Но мы грабим богатых, а не бедных!

Привет, Робин! Я знал, что попал в Лес, но не думал, что в Шервудский.

— Берем лишь то, что принадлежит нам по праву!

И ни слова про «Ничего себе — все людям»?

— Вступайте в наши ряды и ваше благосостояние улучшится!

Не то говоришь! Совсем не то. Ваше зазывалово на финансовую пирамиду похоже.

— На солдат надежд нет!

Ну, еще бы! Какие могут быть надежды на полицию у гражданина, совершившего преступление?

— Возьмем все в свои руки!

Не надорвись всесобиратель.

— Покажем мерзким шавкам их место у конур!

Если он про оборотней — то это расизм. Нехорошо!

Разбойник продолжал вещать и вещать. Народ заскучал. Создавалось ощущение, что они это уже слышали. Вновь место оратора занял предыдущий селянин.

— Так чаво решили? Идем в Вольницу или продолжаем тянуть ярмо горожан?

Люди загомонили. Немного нашлось тупиц во всей многолюдной толпе, кто склонялся к «вливанию», народ тут как везде простой, ему ближе возлияния. Но я все же вмешался и пропищал, затесавшись в толпе:

— А как же Феникс?

Народ поддержал. Разгорелись страсти. Против горожан и власти народ идти готов, но против обожаемого Феникса — нет.

— Феникс заодно с горожанами! — вновь вылезли разбойники. — Он и не думает о нашем благе! Где он сейчас, когда так нужен своим людям? Он думает лишь о том, как бы породниться с шавками запада!..

Хм, я бы послушал и дальше. В этом мире меня очень часто хвалят, а критика днем с огнем не сыскать. А критика нужна. Без нее личность расти над собой не пожелает. И вот отыскался такой смельчак и его тут же, не давая возможности изложить свои мысли, хватают за меховую сбрую, бросают на землю и нещадно давят ногами. Оставшиеся разбойники вмешиваются, пытаются уладить дело миром и спешно вытаскивают из заварушки своего подельника. Подельник спасен, но так уж вышло, что дабы спасти одного — пожертвовали пятью. Вновь вызволять. Оставили в свалке два десятка. «Что делать?!» — в отчаяние задумались лесные молодцы. И вывод у них естественно один: «Хватаемся за оружие!»

Допустить кровопролития я не могу, поэтому приходится максимально нежно, касаться заклинанием Ментальный Удар всех разбойников, надеясь, что мои возросшие возможности не поджарят беднягам мозг. Все обошлось. Разбойники мешками повалились на земь, и народ радостно продолжил их топтать. Так не договаривались! Но как остановить людей, не причинив им вред? Вновь огреть всех ударом прямиком по мозгам? Не хочу рисковать на почти невинных людях.

Много думать вредно. Что в пустую размышлять какое заклинание использовать. Использую все и разом. Главное ни в кого не попасть.

Народ прекратил потасовку, когда в небе начали взрываться, шипеть и хлопать разнообразные фейерверки. И золотые, и алые, и радужные. Засверкали молнии, подул ветер, подгоняя тучи. Словно гнев небес собрался обрушиться на селян. Кто верил — замолился, кто нет — забегался. Народу стало не до разбойников. А мне не до народа.

Побежал дальше.

Должно быть, не прошло и пары часов, как я вновь остановился, в этот раз, натолкнувшись на дозорных, ведущих пленников. Если бы пленниками вновь оказались разбойники, то я бы не остановился: мне надоело их лицезреть. В этот раз арестантами оказались четверо изможденного вида старцев, в коричневых потертых рясах со слабо различимым символом — Алым Солнцем. Меня заинтересовало.

— Приветствую!

Дозорные остановились, вытянулись в струнку и дружно поздоровались со мной.

— Кого ведете?

— Смутьянов, — ответил старшина.

— Чего они делали?

И старшина ответил.

Оказалось, что веселиться за чужой счет умеет не один лишь Ирик, который ранее неплохо подрывал доверие к власти в Снорарле. Теперь же, с разрушением Границы в Снорарл впустили и других столь же веселящихся «Ириков». Пока армии сражаются на поле боя, эти диверсанты в рясах перебрались на восток, и разбрелись по деревням, да весям, словом неся большую угрозу, чем даже армия врага. В отличие от ораторов-разбойников, эти проповедники знают свое дело, и ведают, как заставить доверчивых жителей следовать тем путем, что нужен врагу. Пусть мало людей вступило в религию Империи, но даже проигнорировав слова проповедников, в людях остается осадок из верно подмеченных слов, и недоверия к своим же собратьям. Может, следуя проторенной дорогой проповедников, разбойники также решили набирать команду ораторством: дурной пример — заразителен.