Самая занимательная для нас поверхность на земле – это человеческое лицо.

Там, где умеренность – ошибка, там равнодушие – преступление.

Тот факт, что многие ищут истину и не находят ее, объясняется, вероятно, тем, что пути к истине, подобно дорогам в ногайской степи, ведущим от одного места к другому, столь же широки, как и длинны.

У многих людей сочинение стихов – это болезнь роста ума.

Ум человека можно определить по тщеславности, с которой он учитывает будущее или исход дела.

Скрывая свои недостатки, лучше не станешь; наш авторитет выигрывает от той искренности, с которой мы признаем их.

Следует стремиться увидеть в каждой вещи то, чего еще никто не видел и над чем еще никто не думал.

Слово «трудность» не должно существовать для творческого ума.

Слушатели часто считают себя убежденными там, где их только заговорили.

С остроумием дело обстоит, как с музыкой: чем больше ее слушаешь, тем более тонких созвучий желаешь.

Учить разуму и быть разумным – совсем разные вещи.

Характер человека никогда нельзя понять вернее, чем по той шутке, на которую он обижается.

«Хороший тон» находится октавой ниже.

Человек любит общество, будь это даже общество одиноко горящей свечки.

Чтобы поступать справедливо, нужно знать очень немного; но чтобы с полным основанием творить несправедливость, нужно основательно изучить право.

Это старое правило, что человек, когда захочет, может казаться скромным; но скромный человек не может казаться бесстыдным.

Самая опасная ложь – это истины, слегка извращенные.

Самые здоровые и красивые, пропорционально сложенные люди – это те, которых ничего не раздражает.

Склонность людей считать незначительные вещи значительными породила немало значительного.

Я знаю мину показного внимания: это самая глубокая степень рассеянности.

Несомненный признак всякой хорошей книги – это то, что она нравится тем больше, чем человек становится старше.

…Нам следовало бы стремиться познавать факты, а не мнения, и, напротив, находить место этим фактам в системе наших мнений.

Наши слабости нам уже не вредят, когда мы их знаем.

Некоторые ученые накапливают знания только для того, чтобы хвалиться ими.

…Не приносит ли большей пользы в конечном итоге дух противоречия, чем дух единства?

Не удивительно ли, что люди так часто воюют за религию и так редко живут по ее предписанию?

Неукротимое честолюбие и недоверчивость я встречал всегда вместе.

Ни на один день не уклоняться от своей цели – вот средство продлить время, и притом очень верное средство, хотя пользоваться им и нелегко.

Ничто не старит так скоро, как неотвязная мысль, что стареешь.

Ничто так не способствует душевному спокойствию, как полное отсутствие собственного мнения.

Общение с разумными людьми надо очень рекомендовать каждому именно потому, что дурак таким образом из подражания привыкает поступать умно.

Многие скорее считают добродетелью раскаяние в ошибках, чем старание их избежать.

Можно порицать ошибки великого человека, но не следует из-за них порицать и самого человека.

Муха, которая не желает быть прихлопнутой, безопасней всего чувствует себя на самой хлопушке.

Мы, правда, уже не сжигаем ведьм, но зато сжигаем каждое письмо, в котором содержится полная правда.

Общепризнанное мнение о том, что каждый считает делом давно решенным, чаще всего заслуживает исследования.

Он был не столько собственником, сколько арендатором наук, которые преподавал, так как в них ему не принадлежало и клочка.

Знатоки науки никогда не бывают гордыми: напротив, надутыми от гордости становятся лишь те, кто, не имея способностей развивать науку сами, занимаются популяризацией ее темной истории или же горазды рассказывать все, что сделали другие.