Ну, вот почему ты так смеёшься?

И в самом деле именно это и хотела предложить?

Как это у тебя опять так ловко получилось, что всё вышло по-твоему? Наверное, я и правда расслабился в провинции. А теперь расскажи, каким тут боком королева и Риселла с Милли… Не думай, будто я не заметил, какая на девчонках стоит защита.

– Королеве не даёт покоя неотомщённая измена Аграната, – сразу посерьёзнев, вздохнула магиня, – она задумала уничтожить род Теоридов и настойчиво идёт к своей цели уже двадцать восемь лет. И раздор в ковене окажется ей только на руку… вот почему во время официальных встреч мы стараемся не затрагивать больную тему. Даже виду не подаём, что наши ряды разделились… однако, судя по некоторым действиям королевы, кое-что до неё все-таки дошло. Наверняка проболтался кто-то из догадливых учеников, прижатых шпионами Хисланда. Вот мне и приходится сидеть там в знахарках… чтобы быть в курсе всех новостей.

И всё же интриги Аннигелл волновали бы меня меньше всего, если бы за её спиной не стоял Вестур. А за ними обоими – Хисланд. Но иногда… пытаясь проследить логическую цепочку событий, я ясно вижу, на Хисланде эта пирамида не завершается… есть кто-то ещё, кто исподволь поворачивает колёсики судьбы так, как выгодно ему. И нападение на нас в королевском дворце – лучшее тому доказательство. А мои ученицы… девочки пытаются мне помочь… по мере сил, вот всё, что я пока могу сказать.

Подштанники, на всякий случай вывешенные дозорными, не понадобились.

Барки показались перед полуночью, как раз во время дежурства чуткого Ана. Едва заме– тив пересёкшие лунную дорожку тёмные тени, ученик отправил к магистру беззастенчи– во дрыхнущего рядом гвардейца и подбросил в тлеющий костерок заготовленного сухого хвороста.

На свет костра от барки подошла лодка, но опасливо замерла, не добравшись до берега ровно столько, чтобы можно было переговариваться, не опасаясь за свою жизнь.

– Не бойтесь, господин Монрат, это я, Ан! – негромко окрикнул сидящих в лодке маг. – прикажите пристать.

– А ты откуда взялся? – Старый камердинер уже поверил, что подошёл конец его странствию, и спрашивал просто ради порядка.

– Встретились с Гарнелосом случайно… в одну же сторону направлялись, – спокойно произнёс ученик, ясно давая понять храброму слуге, что тут оба отряда, но стараясь при этом не вспугнуть осторожных крестьян.

– Это хорошо. Раз вы все здесь, вместе поспокойнее плыть будет, – довольно отозвался слуга и, обернувшись к баркам, неумело кукукнул.

Впрочем, крестьянам и такого знака достаточно было, никто из них не собирался отказываться от возможности спокойно выспаться в тёплых домах и поесть горячего супа.

Суп они получили сразу, а вот отоспаться удалось лишь много позже.

Сначала пришлось хорошенько поработать. Староста деревни, сразу вникший в проблемы отряда, внёс с вечера много дельных предложений, и некоторые из них Гизелиус безоговорочно принял. Но в результате почти полуторачасовых переговоров и обсуждений было решено, что крестьяне никуда из домов не уйдут. Увезут женщин, детей и стариков в летние шалаши, построенные в дальних лугах, угонят туда коров и коз, чтобы у детей было молоко, и займут оборону.

Магистр признался воинственному старосте, что сразу же отправил королю послание, однако оба отлично понимали, на помощь в этой обстановке селянам рассчитывать особо не приходится. Слишком далека деревушка от столицы и слишком дорог по нынешним временам в королевстве каждый воин.

Потому и решился Гизелиус самовольно назначить себя командиром сводного отряда магов и гвардейцев и отдал Гарнелосу приказ оставить в деревне троих воинов. Официально – охранять лошадей, которых собирался отправить в те самые луга, где будут прятаться женщины. А по совести – помочь поселянам отбиваться, если имгантцы пошлют на берег карательный отряд.

С вечера в домах шла напряжённая работа, женщины собирали мешки с крупой, пекли впрок хлеба и жарили мясо. Не для себя старались, для уходящего отряда. Мужчины сходили в ближайший орешник и принесли гибких прутьев.

Паковать своё добро в узлы, ссыпать в мешки семенное зерно и закапывать самое ценное в потайные ямы они будут позже, когда гвардейцы уйдут.

К утренней зорьке барки были готовы, хотя внешне совершенно не преобразились. Но это только на первый взгляд.

Селяне сгрузили с двух самых больших судёнышек большую часть сена, оставив ровно столько, чтобы людям можно было удобно разместиться, потом убрали лежащие на бортах доски и прикрутили к перилам длинные прутья. Несколько часов умелой работы, и барки скрылись под искусно сплетёнными навесами, хитро замаскированными сеном. Сверху, чтобы тонкий слой сена не разлетался, по настоянию Гарнелоса набросали дерюг и растянули рыбацкие сети, на севере так часто делали при дальних перевозках.

Рассвет беглецы встретили на барках, медленно отплывавших от берега.

Им никто не махал вслед платочками, только староста размашисто осенил судёнышки охранным жестом и поудобнее перехватил ручку вил; нужно поскорее убрать в сенники оставшееся сено да отвести разгруженные посудины в камышовые затоны, забирать их владельцы решили позднее.

Да Олюня, замотанная в серый, длинноватый ей зипунок, с тоской смотрела, как исчезает в стелящемся над рекой тумане та, что растревожила рассказами и посулами её любознательное сердечко.