Шрифт:
Суворов слова капитана старательно записал, мало ли что.
Иволгин мигом умчался в политотдел, узнавать, куда опять метнулась генеральная линия. Не придётся ли снова твердить о нерушимой дружбе Советского Союза с Германией и назначать вновь главным врагом Англию – вечный оплот мировой буржуазии [30] . А также объяснять, на что надеялся Черчилль, пожелав поссорить два социалистических государства?
Но разговоры были и будут. Голова у бойцов в вопросах политики работает не хуже, чем в его время, начнут разбирать каждый факт по косточкам.
30
«Всевозможные лекторы и пропагандисты из обкома, горкома и других организаций в один голос твердили о нерушимой дружбе Советского Союза с Германией, и что главный противник, желающий нас столкнуть лбами и ввергнуть в войну, – Англия, оплот мировой буржуазии. Для меня лично начало войны явилось серьёзным потрясением» (Г. И. Лесин, начавший войну бойцом истребительного батальона (iremember.ru).
Иволгин вспомнил, как недавно сел в лужу лектор из политотдела. Минут двадцать он бухтел про устройство СССР. А потом дёрнул на вид малахольного бойца, типа: «Что понял?» Закончилось тем, что Иволгину пришлось спасать и лектора, и красноармейца. Умных субъектов младше начальника по званию в армии не любят по традиции. Бывший сотрудник Госплана закатил политруку лекцию на полтора часа [31] . Зато у Суворова появился толковый помощник.
Ну вот, привёз кого-то замполит ломать график боевой подготовки. Почти митинг собрал.
31
См. воспоминания В. Д. Кирдякина (iremember.ru).
«Ой! – поморщился Ненашев. – Сейчас начнёт канитель». Примерный набор фраз Ненашев знал: враг не победит, потому что наша армия морально более стойка и лучше вооружена; у нас умелые командиры, которыми руководят партия и великий вождь народов товарищ Сталин; наш боец стоит выше любого солдата иностранной армии, потому что сбросил с себя иго капитализма, а тот ещё не успел; нас поддержит надёжный и сплочённый тыл; враг будет отброшен и бит на его же территории. Ну, ещё там что-то про интернационализм и дружбу пролетариев всех стран и то, что немецкие рабочие непременно поднимутся.
– Товарищи, прошу вас спокойно отнестись к заявлению ТАСС. Война с фашизмом неизбежна. Но вы даже не представляете, как мы близки к этой войне! – неожиданно для Ненашева начал лектор, а потом очень едко прокомментировал текущую международную обстановку.
Панов аж заслушался: есть и тут острые на язык люди и аккуратно злые в суждениях! [32]
Через час он закончил, и народ принялся обсуждать выступление, разделившись примерно на две группы. В первой «военные специалисты» яростно спорили, как долго продлится война.
32
См. воспоминания курсанта Качинской авиационной школы пилотов Л. И. Торопова (iremember.ru).
– Две-три недели, и мы будем в Берлине.
– Нет, так быстро не управимся, месяца три – и будет наша полная победа.
Спорили и о судьбе Германии, как скоро немецкий рабочий класс свергнет Гитлера; как быстро немецкие «рабочие и крестьяне в солдатских шинелях» повернут оружие против общих классовых врагов. Да, именно – как быстро, а не вообще – повернут или нет.
– Товарищ капитан, когда мы фашистов победим? – Лейтенанты обратились к Максиму, как к настоящему эксперту.
Панов сжал волю в кулак. Он уже прикинул, когда и в какой последовательности каждый из них… может не вернуться из боя.
– Когда все зачёты сдадите, – туманно ответил комбат.
Да, до главного зачёта осталось всего ничего. Он вздохнул, каждый, с определённой степенью вероятности, скоро войдёт в категорию безвозвратных или, если сильно повезёт, санитарных потерь.
Мрачное выражение лица Ненашева поняли, как желание скрыть что-то важное и секретное. Да и вообще, чудит их «старик». Тридцатидвухлетний капитан казался именно таким. Только девушка, которую они изредка видели с Максимом, заставляла их завидовать командиру.
Впрочем, в их памяти остался и другой романтический момент.
Как-то капитан сунулся в палатку лейтенантов. Как всё образцово! Светят керосиновые лампы. Негромко шепелявит патефон, а ребята собрались около большого чайника и бутербродами с пайковой колбасой. Закуска, значит, ага. И начальник штаба здесь. Что, авторитета не хватает? Прямо кружок «унылые руки».
– Веселье в самом разгаре!
В ответ деликатно испугались, но промолчали.
– Вижу, только что вскипел, – усмехнулся Максим, трогая холодный чайник.
Налил себе полстакана «кипяточка» и под панические взгляды, не морщась, выпил.
– Заварки мало положили! Не впечатлён!
«М-да, а неплохой у них самогон».
Нет, сам виноват, ребят два дня держал совсем без сна. Вот они и решили расслабиться…
Вторая группа сконцентрировалась около немногочисленных «дедов», побывавших на финской войне, и что-то обсуждали, но очень тихо. Вот подошли к Иволгину. Он оглянулся на Ненашева, немного сконфуженный.
– Максим Дмитриевич, люди в увольнение просятся, и не подумайте, что просто так. Хотят сфотографироваться и послать родным карточку.