– Мне очень жаль, – начал я, – что мы с вами не соглашаемся…

– Не вмешивайте меня в это дело! – перебил Беттередж. – Речь идет не о согласии, а о повиновении. Давайте ваши распоряжения, сэр, давайте распоряжения!

– Я хочу, чтобы некоторые комнаты были снова открыты, – начал я, – и меблированы точь-в-точь так, как в прошлом году.

Беттередж лизнул языком тупо очиненный карандаш.

– Назовите эти комнаты, мистер Дженнингс, – сказал он надменно.

– Во-первых, нижний зал.

– «Во-первых, зал», – написал Беттередж. – Невозможно меблировать его, сэр, как он был меблирован в прошлом году…

– Почему?

– Потому что в прошлом году, мистер Дженнингс, там стояло чучело сарыча. Когда господа уехали, чучело унесли вместе с другими вещами. Когда чучело уносили, оно развалилось.

– Если так, исключим чучело.

Беттередж записал исключение.

– «Нижний зал должен быть меблирован, как в прошлом году. Только исключить развалившегося сарыча». Пожалуйста, продолжайте, мистер Дженнингс.

– Разостлать ковер на лестницах, как прежде.

– «Разостлать ковер на лестницах, как прежде». Очень жалею, что опять должен обмануть ваши ожидания, сэр. Но и этого сделать нельзя.

– Почему же?

– Потому что человек, расстилавший ковры, умер, мистер Дженнингс, а подобного ему в искусстве расстилать ковры, обойди хоть всю Англию, не найдешь!

– Очень хорошо. Мы должны постараться найти лучшего человека во всей Англии после него.

Беттередж записал, а я продолжал делать распоряжения.

– Гостиная мисс Вериндер должна быть восстановлена совершенно в таком виде, в каком она была в прошлом году. Также и коридор, ведущий из гостиной на первую площадку. Также и второй коридор, ведущий со второй площадки в спальни хозяев. Также спальня, занимаемая в июне прошлого года мистером Фрэнклином Блэком.

Тупой карандаш Беттереджа следовал добросовестно за каждым моим словом.

– Продолжайте, сэр, – сказал старик с сардонической важностью. – Мой карандаш еще не совсем затупился.

Я ответил ему, что у меня больше нет никаких распоряжений.

– Сэр, – сказал Беттередж, – в таком случае, разрешите – я сам от себя прибавлю пункт или два.

Он раскрыл записную книжку на новой странице и еще раз лизнул неистощимый карандаш.

– Я желаю знать, – начал он, – могу я или нет умыть руки…

– Конечно, можете, – сказал мистер Блэк. – Я позвоню слуге.

– …сложить с себя ответственность, – продолжал Беттередж, с прежней невозмутимостью продолжая не замечать в комнате никого, кроме меня. – Начнем с гостиной мисс Вериндер. Когда мы снимали ковер в прошлом году, мистер Дженнингс, мы нашли огромное количество булавок. Должен я снова положить булавки?

– Конечно, нет.

Беттередж тут же записал эту уступку.

– Теперь о первом коридоре, – продолжал он. – Когда мы снимали украшения в этой части дома, мы унесли статую толстого ребенка нагишом, богохульственно обозначенного в каталоге дома Купидоном, богом любви. В прошлом году у него было два крыла в мясистой части плеч. Я недоглядел, и он потерял одно крыло. Должен я отвечать за крыло купидона?

Я опять сделал ему уступку, а Беттередж опять записал.

– Перейдем ко второму коридору, – продолжал он. – В прошлом году в нем не было ничего, кроме дверей, и я сознаюсь, что душа у меня спокойна только относительно этой части дома. Что касается спальни мистера Фрэнклина, то, если ей надо придать ее прежний вид, желал бы я знать, кто должен взять на себя ответственность за то, чтобы поддерживать в ней постоянный беспорядок, как бы часто ни восстанавливался порядок, – здесь панталоны, тут полотенце, французские романы там и тут, – я говорю, кто должен держать в неопрятности комнату мистера Фрэнклина: он или я?

Мистер Блэк объявил, что он с величайшим удовольствием возьмет на себя ответственность за это. Беттередж упорно отказывался слушать разрешение затруднения с этой стороны, прежде чем он получил мое согласие и одобрение. Я принял предложение мистера Блэка, и Беттередж сделал последнюю запись в своей книжке.

– Заходите к нам, когда хотите, мистер Дженнингс, начиная с завтрашнего дня, – сказал он вставая. – Вы найдете меня за работой с нужными помощниками. Я почтительно благодарю вас, сэр, за то, что вы оставили без внимания чучело сарыча и купидоново крыло, также и за то, что вы позволили мне умыть руки и снять с себя всякую ответственность за булавки на ковре и беспорядок в комнате мистера Фрэнклина. Как слуга я глубоко обязан вам. Как человек я считаю это прихотью с вашей стороны и восстаю против вашего опыта, который считаю обманом чувств и западней. Не бойтесь, чтобы мои чувства как человека помешали моему долгу как слуги. Ваши распоряжения будут исполнены, сэр, будут исполнены! Если это кончится пожаром в доме, я не пошлю за пожарными, пока вы не позвоните в колокольчик и не прикажете послать за ними!

С этим прощальным уверением он поклонился и вышел из комнаты.

– Как вы думаете, можем мы положиться на него? – спросил я.

– Безусловно, – ответил мистер Блэк. – Когда мы войдем в дом, мы увидим, что он ничего не позабыл и ничем не пренебрег.

Июня 19. Еще протест против нашего плана. На этот раз от дамы.

С утренней почтой пришло два письма на мое имя. Одно от мисс Вериндер, самым любезным образом соглашавшейся на предложенный мною план. Другое от дамы, в доме которой она живет, – миссис Мерридью.