– Я с ней лично не знакома, но общие знакомые у нас есть, – правдиво ответила художница. – По их поручению я ее и ищу.

– А может, эти ваши знакомые и деньги передали? – сощурив голубые, широко посаженные глаза, осведомилась девушка.

– Деньги? – недоуменно переспросила Александра.

– Ну да, те деньги, которые она у нас с матерью замотала!

– Анеля, с кем ты говоришь? – раздался из глубины темного, пропахшего пылью и мышами коридора надтреснутый женский голос.

Его обладательница появилась минуту спустя. Тяжело опираясь на костыль, волоча по серому дощатому полу опухшие ноги, женщина в бесформенном длинном халате подходила все ближе. При ходьбе она опиралась свободной рукой о стену и, болезненно морщась, пыталась разглядеть гостью, стоявшую на пороге.

– Кто это пришел?

На расстоянии несколько шагов она казалась старухой. Когда женщины оказались лицом к лицу, Александра с изумлением поняла, что они ровесницы. Лицо у хозяйки квартиры, расположенной в этом старом, еще довоенном бараке, было неожиданно молодое, с тонкой нежной кожей, и такими же яркими, как у Анели, голубыми глазами, посаженными широко, почти на висках.

– Мама, это насчет Натальи пришли, – бесцеремонно ткнув пальцем в Александру, заявила девушка. – Говорит – вопрос жизни и смерти.

– О, господи… – тяжело вздохнула женщина. – Что там с ней случилось?

– Ничего, надеюсь… – сдержанно ответила Александра. – Но я ее ищу.

– Денег она не привезла, – вновь вмешалась Анеля.

Мать досадливым жестом отослала ее прочь, и девушка, несмотря на свой дерзкий вид и почти оскорбительный тон, мгновенно повиновалась. Женщина пытливо смотрела в лицо визитерше, и наступил момент, когда Александре показалось, что эти голубые глаза рассматривают самое дно ее души. «Это просто обманчивое впечатление от ее странного взгляда, – сказала себе женщина. – У очень больных, много страдавших людей бывают такие взгляды… Как у ясновидящих. На самом деле она, может, вовсе не так проницательна!»

– Значит, вы знакомая Натальи? – сказала женщина после паузы.

– Лично мы не знакомы, – повторила Александра то, что уже говорила Анеле. – Мне поручили ее найти.

– Кто? Он?

Теперь голубые глаза смотрели жестко, в них явно мелькало презрение. Александра внутренне подобралась.

– Я не знаю, о ком вы, – осторожно проговорила она, – никакой «он» мне ничего не поручал. У меня с Натальей общие знакомые, еще по Минску, где она училась.

На этом все сведения, которые ей удалось добыть о пропавшей девушке, заканчивались. Один наводящий вопрос – и ее ложь рассыпалась бы вдребезги. Но женщина, очевидно, поверила. Задумчиво склонив голову к плечу, она как будто прислушалась к себе самой, а потом печально ответила:

– Вот жалость… Я-то надеялась, у них все будет хорошо… Такая была славная пара!

– О ком вы? – все так же осторожно поинтересовалась Александра.

– Да болтался тут один… – неохотно ответила женщина. – А почему Анеля сказала, что у вас вопрос жизни и смерти?

– Ну, это я слегка преувеличила, – призналась художница. – Просто для Натальи нашлось очень хорошее место, она о нем мечтала… Она же хотела больше зарабатывать, ездить в заграничные командировки, расти как специалист…

Слушая ее, женщина согласно кивала и наконец перебила:

– Это все хорошо, только поздно! Она ведь давно пропала…

– Когда она уехала?

– Сейчас скажу точно… – Хозяйка квартиры, тяжело опираясь на костыль, подтащилась к платяному шкафу. Рядом с ним, на высоте ее лица, был приколот к обоям листок бумаги, испещренный цифрами и загадочными каракулями. Сверившись с ним, женщина сообщила:

– Двадцать седьмого марта. Как раз ей надо было через три дня платить за комнату, а у нее еще за февраль было не уплачено. Я к ней относилась, как к родной, жалела, потому что она очень ласковая была, тихая… Ну и потом, сирота, из родственников одна мачеха в этом… Как его…

– В Лунинце, – напомнила Александра.

– Да, там… – Женщина тяжело дышала, любое движение причиняло ей, по всей видимости, физические страдания. Ее кроткие глаза наполнились слезами, которые высохли, не пролившись. – Так что я ждала с оплатой. И девушка не такая, чтобы кого-то обмануть. Она бы рада заплатить, но из каких миллионов?

– Она сказала вам, что ее уволили из музея?

– Сказала, что сама уволилась, – ответила квартирная хозяйка. – Потом уже приходила сотрудница, оттуда, с ее работы, от нее я и узнала, как было на самом деле. Нехорошо вышло. Значит, Игоря вы не знаете?

– Нет, не знаю. А вы его видели?

Женщина с улыбкой прижала руку к впалой груди, видневшейся в оттопырившемся вороте халата, прикрытой кружевом ночной рубашки:

– А как же! Он тут прожил пять дней! С десятого марта по пятнадцатое! Вот, у меня крестиками дни помечены, когда было двое жильцов!

– Вот как? Он жил здесь?

Как только это восклицание вырвалось у Александры, она поняла, что выдала себя, проявив горячий интерес к человеку, которого якобы совсем не знала. Но голубоглазая женщина ничего не заметила. Она с воодушевлением рассказывала несложную историю, которая, по всей видимости, дала ей пищу для размышлений и пересудов на несколько месяцев.