– Арт… Артем. А ваше?

– Фаина Абрамовна. Ты еще не допил?

– Лэхаим!

– Ду бист аид?

– Еще хуже – ром. На одну четверть.

Фаина Абрамовна надела медицинский халат, распечатала перчатки, зарядила медицинский степлер.

– Ложись на спину, руки за голову, пальцы в «замок». Начнешь хватать меня за руки – скажу Семену, чтоб тебя держал.

Артем решил не хватать ее за руки. Очень не хотелось, чтоб держали.

Как ни странно, труднее всего было не дергаться от щекотки, когда по коже пробегала ледяная струйка этилгидрохлорида. Фаина Абрамовна поправила швы там, где они разошлись во время симферопольских перипетий, а там, где уцелели, – только поморщилась на советскую работу, но перешивать не стала.

– Почему ты меня спас, Семен? Зачем я тебе нужен?

– Для связи с вашим командованием, – беспечно сказал Сема. – Как живое доказательство нашей доброй воли.

– Хотите просунуть через меня какую-то информацию?

– Зачэм просунуть, вах? – сказал Семен. – Пэрэдать!

– Передать можно и по радио.

– Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

– На живот, – скомандовала Фаина Абрамовна.

– Как… идут дела военные?

– Саки и Евпатория – ваши. Феодосия – тоже, Бахчисарай… В Севастополе и Керчи идет жестокая рубиловка, здесь тоже, но не такая страшная. Когда я уходил за тобой, ваши были уже в Сарабузе.

Наложив все швы, Фаина Абрамовна вправила ему нос. Опять пошла кровь.

– Замечательно, – похвалила себя Фаина Абрамовна, выдавая ему пачку салфеток. – Останется небольшая горбинка. Сейчас Сема принесет тебе одежду. Потом выпьешь горячего чаю… Есть хочешь?

Он качнул головой. Хотелось только одного: лечь, заснуть и не просыпаться.

– Ну, так я и думала. Тошнит иногда, подкатывает, да?

Он кивнул.

– Сотрясение мозга. Но ты поешь, пусть даже вырвет… С тобой хочет поговорить полковник.

– А если я не хочу говорить с полковником?

– Сынок, об этом тебя никто не спрашивает.

Полковник Исаак Гальперин был молод, не старше сорока, имел довольно широкие плечи и, несмотря на обманчивую полноту, двигался с характерной боксерской грацией. На крепкой шее сидела голова, покрытая короткими и курчавыми рыжими волосами (вид сзади) и оснащенная длинным носом в россыпи веснушек (вид спереди). Одет полковник был неформально: в летние брюки и тишэтку, распираемую могучим торсом.

– Вы в порядке? – спросил Гальперин после обмена ничего не значащими приветственными фразами.

– Нет. Это что-то меняет?

– Ни черта. Хотел обсудить с вами проблему вашего пленника. В целом рейд по вашему спасению был исключительно личной инициативой Файнштейна. Я сначала не соглашался, но… короче, он меня убедил. Захват пленного никак не планировался… И если он сбежит или распустит язык, всему белому свету станет известно, что Израиль помогает Крыму. Я так понял из ваших слов, что он вам нужен. Вы мне пообещаете, что он будет надежно изолирован?

Верещагин вздохнул.

– Господин полковник, я ничего не могу вам пообещать. Это не в моей власти. Вы, наверное, тоже приняли меня за кого-то другого. Я простой ротный командир, и единственное, что я пообещаю – передать этого типа в руки военной разведки.

Гальперин удивленно задрал брови. Конопатый лоб, переходящий в раннюю лысину, пошел складками.

– Вы хотите сказать, что мы, рискуя засветиться и потерять двоих, спасали простую пехтуру? Нам что, делать нечего?

Верещагин решил считать это риторическим вопросом.

– Я вам, конечно, благодарен. И мне очень жаль, что вы ради меня… рисковали людьми. Но не стану же я вам врать, что я – генерал.

– То есть, в Москву вас собрались везти по ошибке?

– Где-то так.

– Тогда почему вас отказались обменять на полковника Ефремова?

Исаак Гальперин пристально вгляделся в лицо собеседника.

– В первый раз слышу, что меня хотели обменять.

– Сегодня днем в районе Лакки был разбит парашютно-десантный полк. Практически сразу же его командира предложили к обмену. На вас. Генерал Драчев ответил в самых непарламентских выражениях. Ваши коллеги тоже что-то напутали?

– Что-то наша беседа начинает смахивать на допрос.

– Вы правы. Профессиональная привычка, извините. Давайте я вам все расскажу.

Он одной рукой перенес свое кресло через стол и поставил ближе к креслу Артема. Словно медведь под сугробом, шевельнулся под слоем жирка солидный бицепс.

– Год назад мы подписали с Сикорски Аэркрафт договор на поставку пятидесяти вертолетов «Дрозд». – Полковник устроился в кресле. – Не боже мой какая военная тайна, даже Резун ваш о ней знал. Через три месяца интеграционисты выигрывают выборы, Остров аж пищит – так хочет присоединиться к Союзу, а Сикорски Аэркрафт не желает платить неустойку: все будет путем, успеем еще вам поставить продукцию. А дело идет про четверть миллиарда долларов, на минуточку. Что же дальше? А дальше появляется тип из ОСВАГ, старый знакомый, который курирует СССР. В начале семидесятых его отдел крепко помог нам – дал информацию о советских военных поставках арабам. Мы у них в долгу. Осваговец говорит: я знаю, как вашему горю помочь. Полковник Гальперин весь внимание: еще бы, за потерянные вертолеты жопу прочистят не кому-то, а именно ему. Он пьет с осваговцем водку и выслушивает деловое предложение, которое в общих чертах ему нравится, и вообще ему нечего терять. Прослушивать Главштаб и ОСВАГ? Передавать сведения? Прекрасно, замечательно. С превеликим нашим удовольствием. И даже если ничего не выгорит, можно будет под шумок увести из банка пресловутые четверть миллиарда с неустойкой…