— Нет? Но тогда как…

— Мы называем ее «Земная повозка» — она продвигается сквозь землю…

— И как же это происходит? Как вам удается…

— Мы не ученые, — прервал его вопросы Као Шаланг Гатт. — Мы не разбираемся в том, как работают наши машины. Этим занимаются низшие касты.

Барон Мелиадус, вновь ощутив их пренебрежение, остановился перед прекрасной маской Цапли графини Фланы Микосеваар. Он представил ее, и она присела в глубоком реверансе.

— Какой ты высокий, — произнесла она своим загадочным горловым шепотом, обращаясь к одному из эмиссаров. — Очень высокий.

Барон Мелиадус сделал попытку отправиться дальше, несколько смущенный поведением графини, впрочем, он почти ожидал такого. Он представил ее, только чтобы заполнить паузу, возникшую после последних слов эмиссара. Но Флана протянула руку и дотронулась до плеча Оркай Неонг Фуна.

— И у тебя такие широкие плечи, — добавила она.

Эмиссар ничего не ответил. Он просто стоял как вкопанный.

«Оскорбился он или нет?» — подумал Мелиадус. Ему было бы даже приятно, если бы оскорбился. Он не думал, что эмиссар станет жаловаться, поскольку понимал, что в его интересах оставаться в хороших отношениях с дворянами Гранбретани. Точно так же Гранбретани на этой стадии развития отношений было выгодно оставаться в хороших отношениях с Азиакоммуниста.

— Могу ли я как-нибудь развлечь тебя? — спросила Флана, делая неопределенное движение.

— Благодарю, но в настоящий момент мне ничего не приходит в голову, — ответил эмиссар, и они проследовали дальше.

Удивленная Флана смотрела, как они шли по залу. Никогда ее еще не отвергали, и она была заинтригована. Она решила исследовать эти возможности дальше, позднее, когда предоставится удобный случай. Они были странными, эти молчаливые создания, с их неуклюжими движениями. Она подумала, что они похожи на металлических людей. Интересно, могло ли хоть что-нибудь пробудить в них какие-то эмоции? Их большие маски разрисованной кожи качались над толпой, а Мелиадус в этот момент представлял им Джерека Нанкенсина и его жену, графиню Фалисливу Нанкенсин, которая в молодости сражалась бок о бок с мужем.

Когда обход зала был завершен, барон Мелиадус вернулся на свой золотой трон. Он все более раздражался из-за отсутствия Шенегара Тротта, гадая, почему Король Гуон не захотел сказать ему, куда направился граф.

Он хотел как можно скорей избавиться от своих обязанностей и поспешить в лабораторию Тарагорма, чтобы узнать, чего добился Ректор Дворца Времени и появилась ли возможность обнаружить, в каком времени-пространстве укрылся страстно ненавидимый им Замок Брасс.

Рано утром после бессонной ночи барон Мелиадус отправился к Тарагорму во Дворец Времени.

В Лондре было всего несколько открытых улиц. Коттеджи, дворцы, публичные дома, бараки соединялись закрытыми переходами, которые в богатых частях города сверкали более яркими расцветками, как будто стены были сделаны из покрытого эмалью стекла, а в более бедных — из скользкого темного камня.

Мелиадуса несли по этим переходам в крытых носилках голые девушки-рабыни с нарумяненными телами. Это были единственные рабы, которых Мелиадус подпускал к себе. В его намерения входило посетить Тарагорма до того, как проснутся эмиссары из Азиакоммуниста. Конечно, вполне могло быть, что они представляли страну, которая помогает Хокмуну и остальным, но доказательств у Мелиадуса не было. Если его надежды на открытие Тарагорма оправдаются, тогда он сможет получить эти доказательства и предоставить их Королю Гуону и таким образом оправдать себя в его глазах. Возможно, и избавиться от этой неприятной роли гида при эмиссарах.

Проходы стали шире и послышались странные звуки — глухой шум и регулярный металлический стук. Мелиадус знал, что это звуки часов Тарагорма.

С приближением ко Дворцу Времени шум стал оглушающим: тысячи гигантских маятников раскачивались с разной скоростью, механизмы жужжали и звенели, били колокольчики и гонги, играли цимбалы, кричали механические птицы и говорили механические голоса. Это была неимоверно сложная конструкция, так как сам Дворец представлял из себя один сплошной часовой механизм, регулирующий действия всех остальных часов. Над всем этим невообразимым шумом раздавался мерный, еще более громкий стук, а над самой крышей раскачивался гигантский маятник в Зале Маятника, где Тарагорм проводил большинство своих экспериментов.

Наконец носилки Мелиадуса добрались до относительно небольшой бронзовой двери, и механические люди тут же выскочили, загораживая проход, а механический голос, перекрывая шум часов, требовательно спросил:

— Кто беспокоит лорда Тарагорма во Дворце Времени?

— Барон Мелиадус, его брат, с разрешения Короля-Императора, — ответил Мелиадус, вынужденный кричать.

Еще очень долго двери не открывались, значительно дольше, чем было необходимо, решил барон Мелиадус. Затем они медленно отворились, пропуская его носилки.

Они очутились в зале с изогнутыми металлическим стенками, похожими на заднюю крышку часов, и шум усилился. Зал был наполнен грохотом. В голове у Мелиадуса все пошло кругом, и, если бы не шлем, он зажал бы уши руками. Он решил, что еще немного, и он окончательно оглохнет.

Рабыни пронесли носилки в другой зал, стены которого были обиты гобеленами и изображениями часов всевозможных конструкций. Ткань несколько смягчала шум. Рабыни опустили носилки, барон Мелиадус откинул занавески руками в перчатках и вышел, ожидая появления своего шурина.