Донося о сем блистательном деле, имею честь доложить, что корабли, хотя и потерпели значительные в корпусах своих и особенно в рангоуте повреждения, но по возможности исправлены, и те, которые нуждаются в помощи, будут буксироваться фрегатами и пароходами, пришедшими к эскадре из Севастополя во время самого сражения с генерал-адъютантом Корниловым и начальником пароходного отряда контр-адмиралом Панфиловым.

Неприятель в бою этом потерял все суда, из них которые не были взорваны нашими бомбами во время сражения или сожжены самими турками, были впоследствии сожжены нашими фрегатами и пароходами по свозе пленных и раненых и по отведении в места, отдаленные от города. Укрепления все срыты, каменная батарея возле верфи и [батарея] в стенах древней зубчатой стены, окружающей собственно турецкий квартал, уничтожены, причем, к сожалению, произошел пожар во всей этой части города. Начальник эскадры Осман-паша и несколько офицеров сдались военнопленными.

По окончании дела мною послан был парламентер для объявления городовому начальству, что флот е. и. в. пришел на Синопский рейд для истребления турецкого, и что даже было приказано сколь возможно избегать от стрельбы по городу, что и исполнено, сколько собственная оборона от выстрелов с батарей дозволяла. Начальства в городе не найдено, а впоследствии явились депутации от греков с просьбою взять их с семействами на корабли для охранения от турок, в чем им по неимению приказаний мною отказано и предложено обратиться к европейским консулам.

С нашей стороны убитых – 37, раненых – 233, вообще, флагмана и капитаны выказали и знание своего дела и самую непоколебимую храбрость, равно как и подчиненные им офицеры, нижние же чины дрались как львы и, несмотря на утомление в сражении, работали без отдыха, дабы привести суда в возможность плыть, что по случаю позднего осеннего времени представляло большие затруднения, ибо большая часть кораблей имели сквозные пробоины в мачтах и реях.

Стрельба с кораблей производилась с особенным искусством. Корабли «Великий князь Константин» и «Париж», снабженные бомбическою артиллериею, стреляли с неимоверным искусством и взорвали своих противников в начале дела.

Подробности битвы, равно как и испрошение наград отличившимся, я буду иметь честь представить впоследствии.

…Что касается причины нахождения турецкого флота в Синопе, то, к сожалению, осветить этот факт с полными подробностями не представляется возможным ввиду самых противоречивых свидетельств современных событиям иностранных источников и ввиду безусловно пристрастного освещения этого вопроса иностранными историками Восточной войны.

Сравнивая самые разнообразные показания, можно безошибочно определить лишь, что в Синопе оказалась та эскадра, под флагом вице-адмирала Османа-паши, которая в конце октября была обнаружена у выхода из Босфора, а в первых числах ноября показывалась поочередно на виду пароходов «Одесса», «Владимир», эскадры Новосильского, и часть которой гналась за фрегатом «Кагул».

Очень может быть, что свирепствовавшие в начале ноября бури, а также и приказание содействовать доставлению к берегам Кавказа боевых припасов и войск заставили ее укрыться на Синопском рейде. Кроме эскадры Османа-паши там сосредоточились и другие суда, стоявшие в Трапезонде, а может быть, и специально прибывшие с боевыми запасами из Константинополя и благополучно достигнувшие Синопа ввиду связывавшего долгое время Нахимова приказания «обороняться и не атаковать».

Присутствие при сравнительно небольшой эскадре нескольких флагманов служит некоторым подтверждением сосредоточения разных отрядов судов. Неоспоримо только то, что почти общее свидетельство иностранных историков о «мирном» характере экспедиции турецкого флота, который, будто бы, успокоенный обещаниями нашего правительства не предпринимать активных действий до окончания переговоров с западными державами, спокойно перевозил припасы из одного своего порта в другой, совершенно опровергается самими фактами.

Не будем уже говорить о предшествовавших Синопскому сражению делах на Дунае и о зверском истреблении гарнизона поста Св. Николая, но вспомним хотя бы только погоню четырех фрегатов за «Кагулом», атаку тремя пароходами «Флоры», и этих двух фактов будет совершенно достаточно, чтобы отогнать всякую иллюзию о мирных путешествиях турецкого флота по Черному морю.

Иностранными историками отвергается и другой факт – участие западных держав в отправке турецкого флота в Черное море. Они уверяют, что французский и английский послы в Константинополе всеми силами старались отговорить турок от отправки флота в море, указывая на плохое состояние их судов и экипажей, на опасность плавания в это время года и на возможность встречи с превосходящим противником.

Если вспомнить могущественное в то время влияние на Порту Оттоманскую английского посла в Константинополе лорда Стратфорда Радклифа, его совершенно не мирный относительно России образ действий и хорошо сознаваемое им миролюбие императора Николая, то такие уверения не могут иметь никакой цены.

Вернее всего, что турки и их западные покровители не рассчитали в достаточной мере пределов миролюбия русского царя, которое не могло перейти за черту неоднократного изменнического пролития русской крови, и предполагали продолжать безостановочное сосредоточение своих войск и запасов.