Корабль «Париж» шел рядом с «Императрицей Марией» и на ходу не отвечал на сильный огонь турок. Одновременно и рядом с последним он стал на якорь, спокойно принял удобное для боя положение и открыл всем левым бортом огонь по ближайшим турецким судам.

Сзади следовавшие корабли шли на свои места, обмениваясь выстрелами с прибрежными батареями, и постепенно бросали якоря на расстоянии 150–180 саженей от турецких судов. Фрегаты «Кагул» и «Кулевчи» остались под парусами. С этой минуты руководство боем со стороны адмирала должно было почти прекратиться. Каждый корабль действовал самостоятельно, строго руководствуясь преподанным наставлением драться на самом близком расстоянии и помогать друг другу.

Фрегат «Ауни-Аллах» не выдержал и получасового огня нашего корабля «Императрица Мария» и, отклепав цепи, бросился на берег у батареи № 6, не спуская, впрочем, своего флага. Следует заметить, что во время этого боя наш корабль выдерживал огонь не только «Ауни-Аллаха», но и близ него расположенных 44-пушечного фрегата «Фазли-Аллах» (бывший русский «Рафаил») и 24-пушечного корвета «Неджми-Фешан».

Но командир «Марии» капитан Барановский не разбрасывал своего огня по всем трем противникам, а сосредоточенно поражал их поочередно. Покончив с «Ауни-Аллахом», он начал действовать исключительно по фрегату «Фазли-Аллах», который, загоревшись, последовал вскоре примеру своего флагмана и выбросился на берег близ самого города, у мола.

На корабле «Императрица Мария» пробили, выведя из строя стоявшие против него суда, отбой и повернули его для действия как против батареи № 5, так и по судам, с большим ожесточением сопротивлявшимся колонне контр-адмирала Новосильского. Но в этом содействии надобности не представилось: «вторая колонна действовала превосходно» [96] .

Корабль «Париж», ставший, как известно, на якорь рядом с кораблем «Императрица Мария», открыл страшный батальный огонь по батарее № 5, по 22-пушечному корвету «Гюли-Сефид» и по 56-пушечному египетскому фрегату «Дамиад». Через полчаса «Гюли-Сефид» взлетел на воздух, «Дамиад» отброшен на берег. Продольно обстреляв дрейфовавший в это время мимо «Парижа» фрегат «Ауни-Аллах», командир «Парижа» капитан Истомин переменил направление судна и стал бить второй флагманский 64-пушечный фрегат «Низамие».

К 2 часам дня и этот фрегат сдрейфовал к берегу и вскоре был охвачен пламенем. Неутомимый командир «Парижа», выведя в течение полуторачасового боя из строя три неприятельских судна и не имея против кого действовать, вновь изменил свое направление и открыл огонь первоначально по батарее № 5, вредившей нашему кораблю «Три святителя», а когда она замолчала, то по батарее № 6.

Все действия капитана Истомина были так рассчитаны, так спокойны, уверенны и сообразованы с обстановкой, а работа экипажа до того сноровиста, что Нахимов, стоявший с неизменной трубой на палубе корабля «Императрица Мария», даже в пылу битвы не мог не залюбоваться молодецкой работой лихого корабля.

«Нельзя было не залюбоваться, – доносил он, – прекрасными и хладнокровно рассчитанными действиями корабля “Париж”; я приказал изъявить ему свою благодарность во время самого сражения, но не на чем было поднять сигнала – все фалы были перебиты». Адъютант Павла Степановича лейтенант Острино был послан на шлюпке передать молодецкому экипажу благодарность любимого начальника.

Корабль «Великий князь Константин», следуя в правой колонне, подвергся на ходу сильному огню турецких судов и батарей, но, несмотря на это, безостановочно двигался до дистанции картечного выстрела и бросил якорь в интервале между крайними судами левого фланга турецкой эскадры – 60-пушечными фрегатами «Навек-Бахри» и «Несими-Зефер». Командир корабля капитан 2-го ранга Ергомышев открыл сильный батальный огонь как по этим судам, так и по батарее № 4.

Через двадцать минут фрегат «Навек-Бахри» при громовом крике «ура» с «Константина» взлетел на воздух, осыпав обломками и телами батарею № 4, которая временно прекратила огонь. Поворотившись на шпринге, «Константин» начал бить фрегат «Несими-Зефер» и 24-пушечный корвет «Неджми-Фешан». Через несколько минут оба эти судна были выброшены на берег, фрегат – против греческого предместья, у остатков мола, и корвет – у батареи № 5. Перед нашим кораблем не оставалось больше целей, и около двух часов дня на нем ударили отбой.

Корабль «Чесма», бросивший якорь за «Великим князем Константином», первоначально содействовал этому последнему в поражении «Навек-Бахри», а потом направил свой огонь против батарей № 3 и 4 и срыл их до основания.

Бой кораблей правой нашей колонны прекратился, так как турецкие суда были окончательно выведены из строя, не спуская, однако, своих флагов. Массовое бегство их экипажей на шлюпках на берег служило указанием, что они не намерены более сопротивляться, и действительно, по первому требованию парламентеров остатки экипажей спускали флаги своих судов. Положение нашей левой колонны было более опасное, и здесь все три корабля отличались в соревновании оказания взаимной помощи.

Вслед за «Парижем», действия которого уже были разобраны, стал на якорь в 180 саженях от неприятеля корабль «Три святителя» под командой капитана 1-го ранга Кутрова. Едва он успел дать два залпа по фрегатам – 54-пушечному «Каиди-Зефер» и 64-пушечному «Низамие», а также по батарее № 6, как у него перебило шпринг; повернувшись по ветру, «Три святителя» подвергся метким продольным выстрелам батареи № 6, сильно повредившим его рангоут.