Сухопутные силы в Крыму состояли из местных и действующих войск. В составе первых находились: Балаклавский греческий батальон, Таврический батальон и Керченский полубатальон внутренней стражи; Кинбурнский и Севастопольский артиллерийские гарнизоны; военно-рабочие роты № 14 и 15, и проч. Из действующих же войск, по отбытии 18-й пехотной дивизии осенью 1853 года в Закавказье, место ее в Крыму заняли 1-я бригада 14-й пехотной дивизии и сформированная из бессрочно-отпускных резервная бригада 13-й пехотной дивизии.

В конце 1853 года князь Меншиков сформировал из разных команд морского ведомства несколько отрядов. Когда же последовал разрыв России с Францией и Англией, то направлены были в Крым: 6-й саперный батальон для инженерных работ, 17-я пехотная дивизия, 6-й стрелковый батальон и несколько полков донских казаков. В конце июня 1854 года князь Меншиков, получив сведение об очищении нашими войсками Валахии и о вступлении туда австрийцев, писал государю, что в случае неприятельского десанта в Крым можно предполагать, что союзники предпримут нападение на Феодосию, или направятся через Керченский пролив, либо, наконец, сделают высадку у Евпатории или между сим городом и Севастополем.

По мнению князя Меншикова, покушение на Севастополь с целью уничтожения тамошних военных учреждений и нашего флота было вероятнее всех прочих предположений. Далее, предложив вопрос, достаточны ли для такого предприятия наличные силы неприятеля, Меншиков полагал, что, по занятии Валахии австрийцами, союзники могли послать в Крым от 50 до 60 тысяч человек, не считая турецких войск.

Для противодействия таким силам мы тогда могли собрать не более 25 тыс. человек [114] . В письме к военному министру, князю Долгорукову, князь Меншиков настаивал на необходимости занять северную часть Крыма, хотя бы одною пехотною бригадою. Затем, предположив, что для приготовлений к экспедиции в большом размере против Севастополя союзникам было необходимо от четырех до шести недель, он выразил мнение, что в продолжение этого времени войска наши в Крыму могли бы быть усилены 16-й пехотной дивизией, стоявшей в Бессарабии.

В заключение своего отзыва военному министру, князь Меншиков писал: «В настоящее время Крым существенный пункт, на котором должен решиться вопрос о нашем влиянии на дела Востока. Подумайте о том, любезный князь, и вспомните старинную поговорку: “Сам Бог поборает большим силам!”

Несколько дней спустя князь Меншиков, получив из иностранных газет сведение о перевозке 5-й французской дивизии из Галлиполи в Варну, счел нужным отнестись непосредственно к князю Горчакову, прося его, ежели он имеет на то право, направить к Перекопу 16-ю пехотную дивизию либо испросить высочайшее разрешение на усиление войск в Крыму помянутою дивизией.

Император Николай, получив донесение князя Меншикова о необходимости усилить войска в Крыму, писал ему: «Мысль твою об учреждении особого отряда у Перекопа разделяю и я вполне; но дело останавливается на том, что в моем распоряжении нет более никакой свободной пехоты, с той поры как князь Иван Федорович взял 6-ю дивизию из Одессы в Молдавию. Хотя писал я Горчакову, чтоб он старался послать хоть одну бригаду с двумя батареями, но на прибытие ее пройдет более месяца, ты же будешь вероятно атакован гораздо ранее.

Поэтому наверно рассчитывать можешь только на то, что у тебя в распоряжении уже есть. Думаю, однако, что сего на первый раз достаточно, и вот почему… Твой гарнизон, кроме флота, кажется довольно силен, чтоб неприятеля встретить при самой высадке или несколько отступя от берега, чтобы не подвергаться сильному действию с судов. Неприятелю же должно будет сгружать лошадей, артиллерию и проч. Все это не скоро делается. Но положим, что через 4 или 5 дней они в этом успеют.

Когда же объяснится, что главный десант не в Феодосии, а у Евпатории или Херсонеса, с той поры, думаю я, должно сейчас Хомутову спешить к тебе и направиться в тыл туда, где появление его может иметь наиболее успеха и немедленных последствий. Перейти же 200 верст войска Хомутова должны и могут в 5 или 6 дней без большого напряжения, ежели при том ранцы везти на подводах. С появлением Хомутова в тылу неприятеля, будь он и в 60 тысяч, чему что-то я мало верю, он ничего важного предпринять не может, еще менее правильную осаду или бомбардировку».

Хотя в иностранных газетах, со времени очищения нашими войсками Дунайских княжеств, толковали об экспедиции в Крым, потому что «надобно же было сделать что-либо войскам, отправленным в помощь Турции», однако же и правительства, и военные люди долго колебались в нерешимости предпринять вторжение в страну совершенно им неизвестную. Весьма естественно, что и нам подобное предприятие не могло казаться безотлагательным, и ежели оно случилось скорее, нежели мы ожидали, то потому только, что и наши неприятели решились приступить к нему внезапно и как бы наудачу.

В начале (в половине) июля, оба союзные главнокомандующие, маршал Сент-Арно и Раглан, получили от своих правительств депеши, в которых было выражено требование – осадить Севастополь, «если они не считают себя к тому недостаточно готовыми». Получив эту депешу, лорд Раглан послал за старым генералом Броуном, приобретшим известность отвагою и энергией в войну на Пиренейском полуострове, и пожелал знать его мнение насчет предположенной экспедиции.

Вместо ответа, Броун спросил: «Какие имеются сведения на счет укреплений Севастополя и силы войск, с которыми придется сражаться в Крыму?» Раглан отвечал, что он не имеет о том достоверных сведений, что ни он, ни маршал Сент-Арно не знали числа неприятельских войск, и что хотя оба они надеялись встретить в Крыму не более 70 тысяч человек, однако же не были уверены в том, что не найдут там сто тысяч и даже более.