Андрей остудил пыл Корчагина-старшего:

– Нет, Валера! Ты, как было сказано ранее, какое-то время будешь находиться здесь. А к духам пойду я.

– Ты?

– Да, я! Тебя удивило сходство между нами, и ты пытался просчитать, для чего, в каких целях подготовлен двойник. Теперь, надеюсь, понял, что к чему.

Корчагин впился взглядом в глаза Сургина:

– Ты пойдешь мстить за моего брата?

– Не только, но и за этим тоже!

– Семья знает о гибели Саши?

– Пока нет. Ей сообщат после того, как мне удастся внедриться в банду!

– Ясно! Господи, у него же сын семи лет! Жена прекрасная, мать с отцом. Представляю, какой удар им всем придется перенести! Черт! Ну как же он дал заманить себя в засаду? С его опытом?

– Ты, Валера, не хуже меня знаешь, что на войне иногда происходят вещи, которые не поддаются никакой логике. Но Александр держался достойно. И во время боя, и в плену.

– Да, сюрприз ты мне, майор, преподнес отменный. Сашка, Сашка... Не укладывается в голове, что его больше нет.

Андрей открыл бутылку водки. Налил два полных стакана.

– Давай помянем капитана Александра Петровича Корчагина!

– А третий? Для него?

– Извини, здесь третьего нет!

Тяжело вздохнув, Валерий поднял свой стакан, в два глотка проглотил спиртное. Не поморщившись. Проговорил:

– Земля тебе пухом, брат.

Сургин тоже выпил.

Наступило тягостное молчание.

После паузы Андрей решил сменить тему:

– Тебя-то самого как угораздило попасть в переделку?

Корчагин махнул рукой:

– Да какая теперь разница?

– Я должен знать о тебе все. Понимаю, что ты чувствуешь сейчас, но офицер должен уметь владеть собой в любой ситуации, тем более офицер спецназа.

Валерий горько ухмыльнулся:

– Когда я был этим офицером спецназа?

– Офицер всегда остается офицером!

– Может, ты и прав. А то, что произошло 2 сентября, случайная нелепость, обернувшаяся банальной подставой.

– Так ты не убивал никого?

– Ну почему же? Убил. Кровь того щегла, по фамилии Володько, как сообщили в ходе следствия, на мне. Но... во-первых, я вынужден был ввязаться в драку, а во-вторых, не хотел убивать.

Андрей попросил:

– Можно подробнее?

– Можно и подробнее. Я в тот день хорошо с утра на грудь принял. У соседа по дому дочь родилась в ночь, вот он в шесть утра с этой радостной вестью и явился ко мне. Пошли обмывать такое дело. К обеду на рогах домой вернулся. И сразу в отключку. Проснулся вечером, башка раскалывается, во рту будто ишак испражнился. Деньги были, решил похмелиться. Пошел в рюмочную. Ближайшая оказалась закрыта, там компания какая-то гуляла, двинулся дальше. Не доходя ресторана, но не кафе, есть еще одна бадыга. Туда и нырнул. Хватанул двести граммов, вышел на улицу. Прогуляться немного. Чувствую, мало, вернулся, еще сто пятьдесят заглотил. Полегчало. На хату идти не хотелось, пошел к скверу. На подходе гляжу, из кабака троица вываливается. И тащат с собой смазливую бабенку. А невдалеке, с торца, иномарка виднеется. К ней женщину и потащили. А она сопротивляется. Тогда этот, Володько, пару оплеух ей отвесил и заорал: мол, пойдешь, шлюха, никуда не денешься и будешь делать все, что захотим! Или что-то в этом роде. Она ни в какую. Ну, тут я и подвалил. Говорю мужикам: отпустите женщину, чего привязались, мало вам платных проституток? Они в ответ: да пошел ты! И чем быстрее, тем лучше. А сами одеты прилично, в модных костюмах, при галстуках, на пальцах гайки дорогие. Ну, меня тут зло и взяло. Я им: отпустите, козлы, бабу, иначе завалю всех! Они ее в сторону, сами на меня! Всем скопом и наскочили. Только не знали, мудаки, на кого нарвались. Двоих я сразу приземлил, а третий, этот Володько, ствол достал – как потом оказалось, газовый. Но мне в сумерках-то не видно, газовый он или боевой. Вот и сработал инстинкт. Выбил я пистолет да и врезал ему ребром ладони по кадыку. Сам знаешь, этот удар, если не рассчитать силы, смертелен. А я ничего не рассчитывал, просто бил в ярости. Первых двух лишь вырубил, правда, с сотрясением мозга, а вот Володько этот там же у ресторана и сдох.

Сургин поинтересовался:

– Почему сразу же не скрылся после боя?

– Пьяный был. Да и не успел бы. Потому что, когда Володько оприходовал, из кабака на шум охрана выскочила. Я бы и от нее отбился, будь в нормальном состоянии, но они зашли со спины и сразу дубинкой по макушке. Наручники нацепили, милицию вызвали. Те появились сразу. Вот и все!

Андрей удивился:

– Как все? А женщина, которую ты отбил у этих выродков?

И вновь Корчагин печально усмехнулся:

– Женщина! Она-то и дала показания, что якобы я не ее защищал, а напротив, ни с того ни с сего налетел на их компанию! Может, ее менты обработали, может, дружки Володько припугнули, но дамочка обвинила меня в разбойном нападении. С ее слов никто, оказывается, никуда ее не тащил, не бил, а погибший – так вообще чуть ли не любовником ей приходился! Короче, сфабриковали дело в шесть секунд. Ну, меня в изолятор, до суда!

Корчагин в очередной раз закурил, спросив:

– У тебя тут еще водки нет?

Андрей достал из холодильника вторую бутылку «Столичной».

– Не много ли будет?

– В самый раз!

Валерий открыл бутылку, плесканул в стаканы граммов по сто двадцать.

Без тоста, молча выпил.

Сургин лишь пригубил свою долю, отставив стакан в сторону.

Корчагин проговорил:

– Вот такие дела, майор! Ты мне веришь?

Андрей ответил вполне искренне:

– Верю.

– А вот менты не поверили. Ну и хрен с ними! У них работа такая. Одно обидно, почему женщина так... Ведь если бы не я, эти ублюдки где-нибудь на даче втроем так отделали бы ее! Хотя что с нее взять? Своя рубашка, она всегда ближе к телу.

– Так ты, значит, с вечера второго числа в СИЗО и обретался? – спросил Сургин.

– Нет! Первую ночь в камере предварительного заключения местного отделения провел. Только на следующий день в изоляторе закрыли. А что, это так важно?

Несмотря на количество выпитой водки, Валерий не утерял способность не только разумно мыслить, но и внятно излагать мысли. Сургин ответил: