В тот вечер Надин раз за разом поднимала крышку шкатулки, наслаждаясь волшебной мелодией. Когда-нибудь шкатулка сломается. Но любовь никогда не умрет.

Арни не стал рассказывать приятелю ни о том, что сделал Надин подарок, ни о том, что целовался с ней, ни о том, что они признались друг другу в любви. Ему казалось, что Кларенс посмеется над ним и скажет: «Ты просто не знал ничего другого». И как обычно добавит, что Иверсы — их враги.

Если Арни и вел себя не совсем обычно, то Кларенс этого не заметил: его мысли были полны предстоящими встречами с Эвиан.

Кларенс не внушал ей страха, больше того — с тех пор, как он вошел, вернее, ворвался в ее жизнь, в душе Эвиан нарастала уверенность в пусть не скором, но реальном избавлении.

Они вошли в лес и остановились под пихтами. Хотя был день, здесь, в гуще деревьев, свет казался тусклым и слабым. Порой откуда-то сверху сыпался снег, сухой и мелкий, как просеянная мука. Из таинственной глубины долетали странные звуки — то ли стон, то ли вой, а иногда становилось так тихо, что можно было без труда посчитать удары собственного сердца.

— Мне кажется, можно прожить здесь сто лет, гораздо дольше, чем Зана, но так и не понять этот край.

— Я не желаю ничего знать об этой земле. Мне здесь не нравится, — в голосе Эвиан звучала тоска человека, заключенного в тюрьму.

— Вы хотите уехать отсюда? — Кларенс сделал ударение на втором слове.

— Я желаю вырваться на свободу.

Кларенс затаил дыхание. Это был тот самый судьбоносный миг, который он не мог упустить.

— А если нам уйти вместе?

— Сейчас?

— Старая индианка, — проговорил Кларенс, вдохновленный тем, что Эвиан не сказала «нет», — наверняка знает тропы, по которым можно пробраться даже зимой. Пока что снега немного, и мы могли бы успеть… Я мало что умею и у меня ничего нет, но мне невыносима мысль, что вы находитесь в лапах Иверса!

Взор Кларенса пылал. Его «богатство» заключалось в безрассудной страсти, а бесстрашие — в непоколебимой уверенности в своей правоте.

— Я готова на все, лишь бы очутиться подальше от «Райской страны»! — призналась девушка.

— Так вы согласны?

— А если он догонит и убьет?

— Разве вы боитесь смерти?

Ее глаза были темны, как ночь, а губы крепко сжаты. Кларенс заметил, как Эвиан вонзила ногти в ладони.

— Нет, не боюсь. Меня страшит не смерть, а разочарование. Вас Иверс пристрелит, а меня вернет обратно. Я этого не переживу.

— Я не уверен, что он сможет меня пристрелить. Я буду защищаться. Я не отдам вас ему.

Кларенс напряженно ждал ответа, должного определить его судьбу. Наконец девушка промолвила:

— Почему вы хотите мне помочь?

И тут у него вырвалось:

— Я люблю вас! Но вам не стоит меня опасаться! Клянусь, я ничего от вас не потребую, даже не попрошу!

Неожиданное признание не вызвало у нее ни испуга, ни смущения, ни трепета. Эвиан лишь подумала о том, что Иверс лишил ее того, что свойственно каждой девушке: любовных грез.

— Но я его жена.

— Вы считаете узы этого брака священными?

— Нет. И никогда не считала.

— Тогда что вам мешает?

Казалось, каждая клеточка его тела замерла в ожидании ее ответа, а она вдруг сказала:

— Хорошо, я согласна.

Кларенс облизнул пересохшие губы.

— Тогда я начну готовиться.

— А как же ваш напарник? — вспомнила Эвиан.

— Он или уйдет с нами, или останется здесь. Я не знаю, что он решит, но в любом случае Арни — очень хороший друг. Он всегда меня понимал, поймет и на этот раз.

Кларенс взял руки Эвиан в свои. Она слегка напряглась, но не стала противиться. Его ладони были мозолистыми и теплыми. От него пахло сеном, дымом и еще чем-то, неуловимым, но волнующим. И Эвиан вновь с горечью подумала, что своими грязными прикосновениями Иверс лишил ее способности чувствовать привлекательность мужской силы, а, возможно, — даже способности любить.

За ужином Эвиан размышляла о предстоящем побеге и потому была рассеянна. Надин, казалось, тоже витала где-то в облаках. И только Джозеф Иверс был внимателен и трезв.

— Мне кажется, Энни разучилась готовить, — сказал он, кладя кусок мясного пирога обратно на блюдо. — Может, нам стоит поменять кухарку?

— Пирог пекла я, — сказала Надин, и Эвиан уловила в ее тоне испуг.

Джозеф криво усмехнулся.

— Думаешь о свадьбе? Да, после тебе не придется готовить, но до весны еще далеко.