Шрифт:
Когда он посмотрел на нее, то увидел, что она серьезна.
– Ты свободен встречаться, заводить подружек…
– О’кей. Отлично. Я понял. Ты даешь мне свое благословение на…
– Заткнись.
– На то, чтобы я любил… – пробормотал он как раз в тот момент, когда ворота дома, где жила Сэм, с шумом открылись, и Райдер свернул в подземный гараж. – Давай так: вы с Беном можете беспрепятственно заниматься восстановлением популяции нашей малонаселенной планеты, а мне не придется ничего об этом слышать.
– Райдер…
– Разве ты только что не отпустила меня на свободу?
Сэм скривила губы, со вздохом кивнула, отстегнула ремень и, чмокнув брата в щеку, выскочила в дверь и быстро пошла к лифту. Райдер ждал, пока не сдвинулись створки лифта. Только тогда он развернул машину и поехал домой.
К тому времени, как он бросил ключи в хрустальную вазу на тяжелом столе, стоявшем у входной двери его многоуровнего жилища на берегу моря, было уже далеко за полночь, а впереди его ждало еще больше половины рабочей недели.
Почувствовав странное беспокойство, Райдер отмахнулся от него. Он любил свою работу. Она сполна вознаграждала его. И только в последнее время он стал замечать, что хочет… чего-то большего.
Райдер взглянул на старый чертежный стол, стоявший в углу. Он принадлежал матери. Ему было три или четыре, когда она нашла этот стол неизвестно где и, отчистив, поставила в хорошо освещенном углу фамильного дома. На многие годы он стал для матери местом притяжения. На нем ее идеи превращались в эскизы. На нем Райдер нарисовал свои первые дома – квадратики с треугольниками крыш. И каминными трубами. Они не были высотными. Тогда еще нет.
После смерти матери он перетащил стол к себе в спальню, а потом при каждом переезде на новое место жительства забирал с собой. Когда он построил свой собственный дом, Райдер организовал для стола прекрасный угол, с великолепным освещением, потрясающим эргономичным креслом и стеллажом в десять футов для хранения старых проектов. И тем не менее после смерти матери он так ни разу им и не воспользовался.
Райдер провел руками по лицу и, подойдя к бару, налил себе скотч. Неразбавленный. Он выпил достаточно, чтобы почувствовать, как виски обжигает ему горло, а потом вместо того, чтобы запить, втянул ртом холодный воздух.
Его взгляд скользнул по залитому лунным светом Брайтон-Бич, и ему вспомнилось серьезное лицо Сэм, когда она отпускала его на свободу. Так или иначе, но он должен был принять это. Дать ей уйти. Ее время пришло. Она повзрослела, как сказала Надя.
Райдер осушил стакан, но во второй раз жжение показалось ему недостаточно сильным. Во всяком случае, не настолько, чтобы выжечь мысли о Наде Кент. О женщине, которая притягивала его только для того, чтобы потом вывернуться из его объятий. Она злила его. Пленяла. А их влечение друг к другу? Дикое, страстное, оно не поддавалось контролю ни с одной из сторон. Ни одна из других его связей не вызывала таких чувств.
Он закрыл глаза, глубоко вдохнул и почувствовал ее аромат. Экзотический, пряный, острый. Он оживил в памяти все остальное. Ее горячую кожу, ее умелые губы, от которых у него все внутри сжалось. То, как живо она ответила на его прикосновение, жгучее наслаждение, болезненное напряжение, наполнявшее его.
Перебирая все подробности того поцелуя, Райдер задумался о том, как тяжело будет прожить целую неделю до новой встречи с Надей. Сможет ли он дождаться. И что в ней такого, что заставляет его обо всем этом думать.
Глава 4
Надя ходила туда-сюда, пытаясь дать выход энергии, а тем временем краем глаза посматривала на старые настенные часы, показывавшие, что до начала урока осталось десять минут.
Она бесконечно повторяла свой номер, который готовила для просмотра, но никак не могла сосредоточиться и едва не разбилась. Нельзя нарушать правило: никогда не репетируй в расстроенных чувствах.
Прошла неделя с тех пор как она встретилась с Райдером в клубе. С тех пор как от его поцелуя ее кости превратились в сироп. И с тех пор, как каждую ночь ее стали терзать самые жаркие эротические фантазии.
Черт, все это совершенно ни к чему. Она очень близко подошла к цели. Оставалось меньше двух месяцев до того, как в Австралию приедут продюсеры. Чтобы посмотреть ее. Чтобы дать ей второй шанс. И Надя хорошо подготовилась. Ее самоуважение было восстановлено, тело стало сильным и гибким, как никогда, амбиции разгорелись до крайности.
А потом явился Райдер Фицджеральд и своим поцелуем превратил ее в ходячий провод под напряжением с мозгами мухи-дрозофилы.
Он должен за это заплатить. Другого выхода нет. Она измотает его так, чтобы он молил о пощаде. Пусть только придет.