Шрифт:
Годрик мог бы продолжать и дальше, но Мэггс прервала его, чтобы еще раз запечатлеть на его губах поцелуй.
– И больше никакого Призрака.
– Никакого Призрака, – послушно кивнул Годрик, стягивая с жены бархатный плащ.
Он поцеловал ее обнаженное плечо, и она охнула, задрожав всем телом.
– Должен тебе кое в чем признаться, – прошептал Годрик.
Мэггс с трудом подняла отяжелевшие веки.
– И в чем же?
Серые глаза Годрика смеялись.
– Я согласился спать с тобой вовсе не из вежливости.
Годрик вновь поцеловал плечо жены, и им обоим стало не до разговоров.
Четыре недели спустя…
Годрик наблюдал за тем, как маленькая птичка с оранжевой грудкой проскакала по ветвям яблони и скрылась в дупле. За все годы жизни в Сент-Хаусе он еще ни разу не видел здесь малиновку… но ведь и его Мэгги не жила здесь раньше.
– Я же говорила, что это дерево не засохло.
Годрик повернулся на звук голоса жены. Сегодня утром на ней было ярко-розовое платье с зелеными узорами, и Годрику показалось, будто сама весна идет по посыпанной гравием дорожке сада.
– Тебе лучше?
Всего час назад за завтраком Мэггс поднесла ко рту гренок с джемом и тут же выбежала из-за стола, прикрыв рот рукой. Годрик поспешил узнать, в чем дело, и нашел ее склонившейся над тазом в своей комнате.
Мэггс сморщила нос.
– Просто не верится, что ты остался и помог мне в столь щекотливый момент. Еще ни разу в жизни я не испытывала подобной неловкости.
– Я люблю тебя, больна ты или здорова. – Годрик внимательно посмотрел на жену, но на ее щеках играл привычный румянец. – Тебе лучше?
– Все это так странно, – произнесла Мэггс, подходя к мужу и беря его под руку. Ноздри Годрика тут же уловили такой гостеприимный и теплый аромат апельсинов. – Теперь я так голодна, что готова съесть целый рыбный пирог. Да, мне ужасно хочется пирога… и, возможно, пшеничных лепешек с джемом из крыжовника. Ну разве это не вкусно?
– Очень вкусно, – согласился Годрик, хотя в глубине души считал сочетание рыбы и сладкого крыжовника по меньшей мере странным. – Ты уже сказала об этом кухарке?
Мэггс бросила на Годрика взгляд, который он теперь очень любил и называл «женушкиным».
– Годрик, не можем же мы вот так просто прийти на кухню и приказать кухарке напечь пирогов с рыбой, а потом отправиться на поиски джема из крыжовника.
– Почему? – удивился Годрик. – Я плачу ей жалованье. И если тебе хочется пирогов с рыбой, то ты их получишь. И джем из крыжовника тоже.
– Глупый. – Мэггс покачала головой, вновь посмотрела на яблоню и тихонько пробормотала: – Совсем не засохла.
Годрик усмехнулся, ибо каждый раз, когда они выходили в сад – а это случалось раз или два в день, – Мэггс ставила это дерево в пример, говоря о собственном садоводческом даре.
А зрелище действительно было впечатляющим.
Дерево покрылось легкой дымкой из нежных бело-розовых цветков, которые привлекли внимание Годрика, едва только он вышел в сад. Нет, его Мэгги никогда не перестанет говорить об этом дереве.
Но Годрик не жаловался.
– О, посмотри! – воскликнула Мэггс. – Гнездо малиновки. А еще вчера вечером я видела здесь кроликов. Вот уж не думала, что в центре Лондона можно встретить столько живности.
– Но и богиня здесь раньше не жила, – тихо произнес Годрик.
Мэггс взглянула на мужа.
– Что?
– Да так. Ничего особенного.
Годрик обнял жену и вместе с ней смотрел на порхающую над деревом малиновку. Он не сомневался, что вскоре в его саду поселятся белки, барсуки и ежи. Судя по всему, Мэггс действительно обладала каким-то волшебным даром.
И слава Богу.
Годрик наклонился к уху жены и тихо спросил:
– Я когда-нибудь говорил тебе, как рад, что ты вторглась в мой дом и перевернула мою жизнь с ног на голову?
Мэггс повернула голову так, чтобы губы мужа коснулись ее щеки.
– Каждый день.
– А… – Годрик улыбнулся. – Знаешь, ты меня спасла.
Мэггс вновь покачала головой:
– Глупый.
– Это правда, – произнес Годрик, и он не лгал. – А теперь я намерен спасти тебя, потребовав от кухарки пирогов с рыбой.
Мэггс поджала губы.
– Да-да, – кивнул Годрик и развернул жену лицом к себе. – Все, что угодно, для матери моего ребенка. – Щеки Мэггс залила краска, и она закусила губу, хотя и не смогла скрыть улыбки. – Ты теперь уверена, не так ли? Поэтому тебе было так плохо утром?