«Быстро же расплата за мою самоуверенность подкралась» — подумал я. Поднося телефон к уху.

— Ну Светлов! — воскликнула трубка голосом босса.

— Здравствуйте, — бормочу, гадая что кроется за его словами: радость от скорой расправы со мной или дело с инвесторами с мёртвой точки сдвинулось, а может он просто так, поглумиться и напомнить о сроках звонит?

— Ты же многое можешь, когда хочешь, — после недолгого молчания изрекает босс, а я мысленно добавляю — «жить», и продолжаю гадать о подтексте его непонятной интонацией. Утверждение, вопрос, предположение, угроза? Однако мой руководитель талантами Фёдора не обладал и мысли читать не умел, а потому как ни в чём не бывало известил: — Горюнов звонил.

Вот от этих слов у меня всё внутри на всякий случай сжалось. Да что там! Я дыхание затаил, ожидая продолжения. Ведь этим финансовым воротилам, хрен разберёшь в какой момент и каким взглядом или словом можно фатально не угодить. Уж я-то сегодня постарался на славу! Столько взглядов накидал на этого самого Горюнова… А он не чета моему босу. Если их сравнивать, то инвестор — это акула, а мой начальник — мурена.

Да-да, именно она, ибо при всей своей внешней скользкости, спокойствии и показном невнимании к окружающим, кусать он любит молниеносно, исподтишка, зачастую даже смертоносно для жертвы. Нелегко находиться в подчинении у человека, которому закон не писан, да ещё и стоя с ним лицом к лицу невозможно определить его эмоции: рад ли, зол ли? Заплывшие, глубоко посаженные глазки едва различимы и вечно холодны, а голос лишён интонаций, вполне осознано, как мне кажется. Только по набору слов и можно предположить о настроении. И крайне редко, находясь на грани точки кипения он наконец-то позволяет эмоциям выплеснуться наружу. Вот только очевидцы после этого долго не живут обычно.

Я уже не раз пожалел о том, что отозвался на эту вакансию. Но амбиции, чёрт бы их подрал, не позволили не рискнуть. Ещё бы! Попасть в столь крупную компанию на мою должность в столь юном возрасте, при минимальном по сути опыте, это же чудо настоящее. Повод гордиться! Немногочисленные друзья искренне мне завидовали, ведь и зарплата была более чем хорошая. Вот только открывшаяся криминальная подноготная им была неведома. И постоянный страх за свою жизнь.

А ценой этому были пресловутые деньги, благодаря которым я успел уже досрочно погасить большую часть ипотеки, и даже помотаться по курортам заграничным. Не потому что мне деньги девать некуда было, а потому что понял: из этой конторы обратной дороги нет, а на тот свет деньги не заберёшь. Вот и разошёлся ни на шутку — отпуск, потом грандиозно отметил свой день рождения, в итоге бюджет мой неожиданно как-то подистощился настолько, что и на погашение кредита в этом месяце не хватало.

Порой задаюсь вопросом: почему меня, юнца с парой лет стажа за спиной приняли на эту должность? Возможно именно то, что я в это время был необременённым семейными узами полным сиротой с красным дипломом и неплохими рекомендациями и стало последней каплей, заставившей босса обратить внимание на наивного соискателя вакансии. В любом случае, обратной дороги у меня нет.

Все эти мысли и воспоминания проскользнули за долю мгновения, пока в трубке царила таинственная тишина, и вот наконец-то, босс соизволил вновь подать голос:

— Горюнов сказал, что хочет обговорить условия сотрудничества.

— Эм-м-м… — ощутив внезапное облегчение, только и смог выдавить я, вместо логичного вопроса: «А я-то тут причём?»

— Но говорить он будет только с тобой, — проявив чудеса дедукции, припечатал босс. — Завтра, в десять, у него. Так что тебе и карты в руки, Светлов. Протолкнёшь проект, подниму до зама, — добавил он и из трубки донеслись короткие гудки.

Работай я где-нибудь в обычной конторе, наверное, порадовался бы, а в моей ситуации подобное повышение равнялось отсрочке ставшего теперь гарантированным — смертного приговора. И пусть все приближенные к верхушке этой криминально-финансовой пирамиды, дрожали, зная о перспективах для своих ненаглядных тушек, вот только поделать никто ничего не мог. В полицию идти было бесполезно. Ибо возле неё-то и прикопают сами же сотруднички доблестных органов и не важно на входе в данное учреждение или на выходе из оного. Вот такой замкнутый круг. И коль уж Фёдор напророчил мне решение проблем в реале, то больше всего я хотел бы без риска для жизни выбраться их этого болота.

После полученных новостей, я был уверен, что заснуть не удастся. Какое там! Отрубился прямо в кресле. Благо хоть не проспал, но чувствовал себя хуже некуда. Не помогли ни кофе, ни контрастный душ. Всё-таки сказывались перенагрузки во время погружений в вирт, стресс, а тут ещё и ночь в неудобном положении.

В приёмной Горюнова я очутился за пятнадцать минут до означенного срока. Леночка, встретила меня радушной улыбкой, и на этот раз она была реальна и предназначалась именно мне. Усадив меня в одно из кресел в холле, девушка тут же вернулась с чашечкой кофе, и одарив меня ещё одной ослепительной улыбкой, походкой достойной подиума, удалилась на своё рабочее место. К слову сказать, сегодня никаких нездоровых фантазий в голову не закралось, наверное, сказывалось моё напряжение.

Минут через десять двери лифта, выходящие прямо в приёмную с тихим шорохом, разъехались в стороны, явив Горюнова, собственной персоной.

— Здравствуйте, Евгений Дмитриевич, вас уже ожидают, — тут же затараторила секретарша. — Кофе?

— Хорошо, что ожидают, — отозвался Горюнов. — Лучше чай. Белый. И нас не беспокоить. Приветствую, Николай, — он протянул мне руку, чем немало удивил. — Пройдёмте.

В кабинете было очень светло и свежо. Всё-таки на улице весна ещё, а огромные фрамуги окон открыты. Даже вспомнилось минувшее наваждение в тот миг, когда хозяин кабинета бесстрашно подошёл к одной из них, с намерением закрыть. Казалось стоит ему сделать один неверный шаг и прощай акула инвестиционного бизнеса. Но обошлось. Окна закрылись. Повинуясь кнопке на пульте управления, откуда-то из стены появились жалюзи, заслонившие нас от слепящих лучей яркого утреннего солнца.

— Присаживайтесь, — предложил он, указывая направление.

Я послушно занял место в одном из удобных кресел, стоявших возле зеркальной стены и небольшого, опять же хромировано-зеркального столика. Хозяин кабинета тут же водрузился во второе из кресел. Поза его казалась умиротворённой и расслабленной. Хотя кто знает? Может всё это игра на публику?

Какое-то время он молчал, потягивая чай и совершенно не скрывая обращённого ко мне изучающего взгляда. Естественно и я первым разговор не начинал. Во-первых, не знал, чем обязан этому приглашению, ну и во-вторых, понятия не имел как себя вести в его присутствии.