Жители Тибета приручили яка, и в домашнем состоянии он им очень полезен. На нем ездят, едят его мясо, питаются его молоком и стригут шерсть. Кроме яков, тибетцы держат также обыкновенных коров и большие стада баранов и лошадей. Тибетский баран очень крупен и имеет густую, мягкую шерсть. Лошадь тибетская на севере также велика и очень вынослива, на юге водится мелкая порода лошадей, очень резвых и пригодных в горных странах.

Птиц в Тибете мало; богат он только крупными хищниками и куриными.

Населяют тибетское нагорье тангуты. Они делятся на множество отдельных племен, но не различающихся между собой по наружности и языку. Тангуты почти все среднего роста, крепкого сложения, имеют красновато-коричневый оттенок кожи, черные, прямые волосы и глаза черные, живые, иногда очень большие. Наружностью и сильной впечатлительностью тангуты напоминают цыган или итальянцев.

Тибет разделяется на шесть больших провинций. Часть этих провинций подчиняется китайскому правительству, жители других подчинены своим наследственным князьям, и, кроме того, все тангуты признают над собой власть духовного владыки, так называемого Далай-ламы, живущего близ столичного их города Лхасы, на горе Потала. Китайский император также считает Тибет подвластной себе страной и держит в нем постоянно двух своих сановников и небольшое количество войска. В Лхасе, при Далай-ламе, находится еще постоянно светский правитель, которого называют «царь закона», по-монгольски – номык-хань, а по-тибетски – дезн. Он правит народом вместе с четырьмя выборными из народа правителями; все они, а также и китайский уполномоченный составляют верховный совет; кроме этого высшего правительственного учреждения, есть еще государственное казначейство и суд.

Тибет, впрочем, еще такая первобытная страна, что административное устройство ее несложно. Подати собирают натурой, – известную долю с имеющегося у хозяина стада, известную долю урожая или товара. Сборы эти облегчаются тем, что отдельные владельцы собирают сами с своих подданных и потом уже от себя вносят в центральное управление.

Войска у тибетского народа очень мало, но зато, в случае надобности, весь народ несет военную службу.

Многие тангутские племена так дики или так воинственны, что постоянно живут разбоями; они или грабят соседних китайцев и монголов, или нападают на караваны купцов и поклонников, идущих на поклонение к Далай-ламе и другим религиозным святыням. Особенно прославилось своим разбойничеством племя голыков. Они кочуют в северо-восточном углу Тибетского нагорья. Мы были в Тибете только в самой северной его провинции, в Амдо, и лично нам нападения разбойников не приходилось испытать; но, проходя от китайского пограничного города Синина к богатому тангутскому монастырю Лаврану, нам пришлось переходить горные степи, на которые выезжают обыкновенно голыки пограбить путешественников.

Китайские власти пограничного местечка очень боялись, что разбойники нападут на нас, и распорядились, чтобы двадцать китайских солдат сопровождали нас, и, кроме того, было приказано, чтобы двадцать тангутов, живущих в ближайшей деревне, также ехали с нами через опасные места. Мы нашли, что такой конвой из 40 человек уж слишком велик, притом китайские солдаты так униженно, становясь на колени, упрашивали, чтобы мы не брали их на явную смерть, что мы увидали всю бесполезность таких проводников и отпустили их; зато тангуты оказались настоящими охранителями. Из деревни с нами выехал отряд человек в двадцать под предводительством опытного старика. Все они были вооружены с ног до головы: в руках были пики, за спинами – ружья (кремниевые), за поясом – огромные сабли. В отряде были люди всех возрастов, даже мальчики; все держались известного порядка как в дороге, так и на ночлегах; всю ночь содержался караул, и мы спали спокойно, просыпаясь лишь от протяжных сторожевых окликов наших охранителей.

Рассказывали нам также, что во время дунганского восстания в Китае, бывшего в 60-х годах, многие тангутские деревни превосходно оборонялись от неприятеля. В горах, где были их деревни, были построены укрепленные высокими глиняными стенами дворы, с крепкими воротами; на высоких, удобных для наблюдения, горах были расставлены караулы, которые, при виде неприятеля, зажигали солому, выставленную на шестах. Эти сигнальные огни извещали всю окрестность о нашествии неприятеля. В это время женщины, дети и скот собирались в укрепленные дворы, а мужчины брались за оружие и отбивали неприятеля. Монастыри тангутские также защищали свои стены. Все молодые монахи должны были нести военную службу и содержать караулы. Рассказывали мне также об одном племени тангутов, что у них во время войны за каждым воином на войну должна идти женщина, его сестра или жена; она обязана заряжать во время битвы ружье и держать наготове другое оружие. Так как все почти тангуты хорошие охотники, меткие стрелки, то понятно, что такой народ, и не имея большого войска, может хорошо воевать с племенами, его окружающими.

Жилища у тангутов бывают трех родов. Одни племена, которые кочуют с своими стадами, живут в черных шерстяных палатках, покрытых материей домашнего приготовления, сотканной из шерсти яков. Верх палатки бывает почти совсем плоский, так как она укреплена на нескольких деревянных кольях. Внутри из глины сбит небольшой очаг, где разводят огонь; вокруг стен набрасывают кучи хворосту, прикрывши его кошмами или шкурами, на которых спят; иногда один угол палатки занимает мелкий скот.

Там, где есть лес и возможно хлебопашество, тангуты живут в деревянных домах. Иногда это – огромная, грубо срубленная, почти темная изба, с потолком из накатника. Местами постройки лучше, бывают верхние этажи или, по крайней мере, летние светелочки над одной частью дома. Иногда такие светелочки соединены одна с другой галереями. Чаще всего тангутские деревянные постройки напоминают курные избы наших белорусов. Внутри большой избы, направо или прямо от входа, устроены деревянные нары. Перед ними во всю ширину избы протягивается сбитый из глины очаг с печурками у самого пола и вмазанными сверху котлами; а таких котлов бывает три-четыре пары. Избы часто бывают разделены деревянными перегородками до половины высоты комнаты на несколько отделений. У противоположной стены устроены ясли, и туг же стоит дойный скот. Бывает и так, что на дворе две избы, а между ними укрытый со всех сторон темный скотный двор. Эти дворы, обычай тангутов селиться деревнями, околицы, загороженные пряслами, и кругом деревни поля с нашими сортами хлебов – с овсом и гречихой, очень напоминали нам в Тибете нашу родину.

Там же, где хлебопашество и, следовательно, оседлая жизнь возможны, а лесу нет, тангуты переняли китайский способ постройки – из сырцового кирпича. В городах или, еще чаще, в монастырях (так как городов в Тибете очень мало) дома бывают в два и три этажа. Внизу дома всегда одно большое, не разгороженное помещение, где находится скот, и один угол занимает кухня с очагом. Вверху устраиваются комнаты, с деревянным, гладко оструганным полом и со множеством окон. Комнаты вверху разделены дощатыми перегородками. Иногда здесь стены и потолки покрыты живописью, а полы – коврами. Каждая тибетская постройка несколько шире книзу и уже кверху; кроме того, в большом обычае в одном конце дома подстраивать башенку или светелку. Тангуты любят также устраивать балконы и галереи. Часто они сидят на плоских кровлях своих домов.

Мебели, даже и в богатых домах, бывает мало; спят на нарах, покрытых коврами; сидят прямо на коврах. В комнатах есть только маленькие, пестро раскрашенные столики, а иногда шкафы или полки для книг.

Посуда в богатых домах – металлическая, чаще из красной меди. Она украшена резьбой, и ее выставляют на полках. У бедных посуда деревянная, а у кочевников посудой служит и бараний желудок, и бычачий пузырь, и даже рога быков, – в них наливают масло и молоко. Пищу варят в железных котлах; посуду, по большей части, держат ужасно грязно.