Где же эта чертова Huette? Я же отчетливо помню – направо по склону от Mittelstation. А теперь ее нет. Зато туннель какой интересный. С эскалатором для лыжников. Стоишь лыжами на резиновом полу, а он тебя везет вверх. Офигеть, чего только западный ум не придумает. Значит, точно, здесь не катался. Впрочем, тогда метель мела… немудрено, что не туда поехал. Этих ресторанчиков здесь на каждом шагу, но тот уютный был. С камином. Четыре вещи можно делать бесконечно – смотреть на огонь, на водопад, на горы и на то, как работают другие. Так… осторожно… резко переставляем лыжу с пола на снег, другую… все, покатились дальше. Искать уюту в Хютту.

Вот эта – она последняя на склоне. Как раз для последнего дня. Народу плотно забилось, но вон – место свободное… в углу… камина нет, но уже не до камина, зело жрать охота. Ja, bitte… да пока принесут… тринкнем уже по маленькой… все-таки шнапс, хороший, конечно, шнапс выгодно отличается от граппы, чачи, узо и прочего самогона. Даже лучше кипрской зивании. Особенно Larchenschnaps. Редкость даже здесь.

Und wer im Januar geboren ist,

steh auf, steh auf, steh auf!

Er nimmt das Glaeschen in die Hand

und trinkt es aus bis an den Rand.

Sauf aus, sauf aus, sauf! [30]

Это что еще за хор? День рождения у кого-то из той кодлы у входа? Видимо, у того, кто встал со стаканом. Не судьба, значит, тихо посидеть. Ну, нехай поют, лишь бы не сморкались.

Und wer im Februar geboren ist… [31]

Они что, весь год перечислять собрались? Двое встали… февральских… ладно, где мое мясо? А, вот, несут, кажется… голод не тетка и даже не теща… как хорошо без тещи… гражданские жены бывают, а вот о гражданских тещах я не слышал… все-таки жаль, что свою деваху не взял… надо было брать… отругать, воспитать и взять… сейчас бы вместе шнапсировали… ну ничего, умнее будет… тем более скоро обратно… «уж я ее родимую, приеду – сагитирую…» Так, эти веселые зойферы до июня добрались… интересно, когда год кончится, они на второй круг пойдут? Если пойдут, надо ехать… и темнеет уже… как раз под фонарями заложим прощальный вираж. А перед самым последним спуском остановиться и впитать… как впитал в память ту апрельскую капель… в армии, когда в разведке в немецких лесах отложил топор и лег прямо на пахучую свежую хвою посмотреть одну минуту на весеннее небо. Как впитал тот белый крест на греческой горе, когда держался за буй в ласковом теплом море и не знал, что тебя уже предали твои самые близкие… а ты все загадывал туда вернуться… а когда вернулся, то был уже один… как и теперь. Не, не так. Теперь я еще один. Или, вернее сказать, пока один. Когда тебя ждут, пусть и в ссоре, ты один только, пока один. А когда не ждут даже в мире, ты уже один. Пусть и формально вместе.

– Und wer im Dezember geboren ist… [32]

Ну, вот и декабрь пошел… встать, что ли, для хохмы? Не, пригласят еще, не отвяжешься. Поехали. Да, пора, поехали. Прощай, Планай. Извини, если отвлекался от твоей красоты. Хороших тебе людей на склонах. Sehen uns wieder! [33]

...

2012

Родное сердце

Этот воскресный день был странным с самого начала. Сначала она забыла зонтик, но, не увидев на небе туч, почему-то вернулась за ним. Потом она села в другой автобус, но он повез ее, куда нужно. Правда, надо было выйти за две остановки и прогуляться подольше – маршруты автобусов, как и судьбы людей, как правило, отличаются последней остановкой. Потом эта странная встреча. Она не хотела оглядываться. Мало ли кто окликает на улице «девушка»! Она знала, что это мужчина, только что попавшийся ей навстречу, он чуть голову не свернул, проходя мимо нее. Но оглянулась. Да, именно он, симпатичный брюнет в синем пальто с желтым шарфом, пострижен ежиком, со светлыми глазами.

– Девушка, извините, ради Бога. Мне показалось…

– Нет, мы с вами нигде не встречались! – нарочито хмуро сказала она, потому что подумала – жаль, что не встречались.

– Да я понимаю. – Он обезоруживал своей открытой улыбкой. – Но понятно и другое.

Эффект был рассчитан точно. Она не удержалась от вопроса:

– И что именно вам понятно?

– Плохо, что до сих пор не встречались.

Оттого, что он угадал ее мысли, она вспыхнула. Тайна – лучшая одежда девушки, и она почувствовала себя голой.

– А вы не слишком торопитесь с выводами?

– У меня слишком мало времени, чтобы торопиться.

Она спохватилась, что до сих пор стоит и разговаривает с первым встречным. С первым обернувшимся встречным, но все-таки незнакомым. Каблучки зацокали по тротуару, но уйти не получилось – мужчина пошел рядом.

– Вы еще и бесцеремонны!

– Я не бесцеремонен, я беспомощен.

– Странное признание для мужчины.

– Я беспомощен перед вашей красотой. Разве это странно?

Она не захотела приправлять едкостью вкус признания в своих ушах, поэтому промолчала. Он понял все правильно.

– Что-то меня толкает к вам. Словно я стою на краю обрыва, внизу омут, и я заранее знаю, что дна нет. Ведь лучше утонуть, чем сломать шею, не правда ли?

– А разве нельзя выплыть?

– Из ваших глаз – нельзя!

– Тогда не прыгайте!

Брюнет рассмеялся и взял ее под руку. Она даже не заметила поначалу, так это получилось естественно.

– Я уже несусь вниз! А такое падение лучше полета!

– А я думала, полет – это когда вверх. Разве вниз лучше?

Мужчина задумался, но только на секунду.

– С вершины просто некуда больше.

– А вы на вершине?

Теперь брюнет ответил сразу:

– Нет, это вы на вершине. А я падаю с солнца. Лучом. И скоро стану солнечным зайчиком в ваших невероятных очах.

Она улыбнулась, таких букетов слов ей еще не преподносили. Мужчина вдруг выпустил ее руку и остановился. Она непроизвольно остановилась рядом и вопросительно посмотрела в его глаза. Они были серо-голубые, как подтаявший лед.