Сигнал тревоги поступил в полицию Истада по 90–000 в 7.04. Сведберг, который в тот день появился на службе на удивление рано, снял трубку и принял вызов. Выслушав путаный рассказ кассира, он похолодел. Дрожащей рукой записал всего только два слова — «железная дорога» — и повесил трубку. Он дважды нажимал не на те кнопки и должен был начинать сначала, прежде чем попал в квартиру Валландера.

— Похоже, у нас опять неприятности, — проговорил Сведберг.

Несколько коротких мгновений смысл этих слов не доходил до сознания комиссара, хотя каждый раз, когда раздавался телефонный звонок — будь то на работе или дома, рано утром или поздно ночью — он боялся услышать именно эти слова. Но теперь, когда самое худшее все же произошло, первой его реакцией было удивление или, скорее, безнадежно-обреченное желание все бросить и бежать куда глаза глядят.

Валландер сразу понял, что это одно из тех мгновений, которые он не забудет никогда. У него мелькнула мысль, что с такой же точностью человек предвидит собственную смерть. Мгновение, после которого уже невозможно отпереться и увильнуть, сославшись на незнание. Похоже, у нас опять неприятности. Неприятности. Валландеру пришло в голову, что он похож на заводную куклу. Запинающиеся слова Сведберга подействовали на него так, будто чья-то рука повернула в его спине невидимый «полицейский» ключик. Его завели, разбудили и вытащили из постели, распугали сны, которых он не помнил, но которые ведь могли же быть и приятными! Одеваясь, Валландер страшно нервничал: он даже оторвал несколько пуговиц и забыл завязать шнурки на ботинках. В таком виде он сбежал вниз по лестнице и вывалился в солнечный день, до которого ему, впрочем, не было никакого дела. Когда Валландер в своей машине прибыл на место (сегодня еще на техосмотр надо перезаписаться!), Сведберг уже был там. Несколько полицейских под руководством Нурена натягивали полосатую заградительную ленту, которая возвещала о новой катастрофе. Сведберг неловко похлопывал по плечу рыдающего кассира, в то время как еще несколько человек в синих комбинезонах разглядывали яму: должно быть, накануне они здесь работали, но теперь в яме творился сущий кошмар. Валландер подбежал к Сведбергу, даже не захлопнув дверцу машины. Зачем нужно было бежать, он не знал. Наверно, виной был все тот же полицейский часовой механизм. А может, он просто настолько боялся того, что ему предстояло увидеть, что подходить медленно просто не решался.

Сведберг был бледен. Он кивнул в сторону ямы. Валландер собрался с духом и приблизился к ней. Я словно участвую в поединке, в котором не имею ни единого шанса на успех, подумал он. Прежде чем заглянуть в яму, Валландер несколько раз глубоко вдохнул.

Все оказалось хуже, чем можно было предположить. На мгновение Валландеру показалось, что он смотрит прямо на оголенный человеческий мозг. Во всем этом было что-то неприличное, как будто убитого застали врасплох, будто он сам забрался в яму, желая побыть там одному. К Валландеру подошла Анн-Бритт. Он заметил, как та вздрогнула и отвернулась. Ее реакция неожиданно вернула Валландеру ясность мысли. Он начал думать, и чувства отступили. Он снова превратился в следователя по уголовным делам, и этому следователю стало ясно, что они имеют дело с тем же человеком, что убил Густава Веттерстедта и Арне Карлмана.

— Никаких сомнений, — сказал он Анн-Бритт и отвернулся от ямы. — Это снова он.

Анн-Бритт была очень бледна. Валландер испугался, как бы она не упала в обморок, и обнял ее за плечи:

— Как ты?

Она молча кивнула.

Мартинсон и Хансон приехали вместе. Валландер заметил, как они вздрогнули, заглянув в яму. Внезапно он почувствовал прилив ярости. Этого человека необходимо остановить. Любой ценой.

— По-видимому, это все тот же парень, — сказал Хансон дрожащим голосом. — И когда только это закончится? Я больше не могу нести ответственность за все, что здесь происходит. Бьёрк был в курсе дела, когда уходил? С меня довольно, я вызываю подкрепление из Государственной криминальной полиции.

— Хорошо, — сказал Валландер. — Только сначала дай нам вытащить его оттуда; посмотрим, может, все же справимся самостоятельно.

Хансон недоуменно взглянул на Валландера: он подумал, что тело будут вытаскивать голыми руками.

У ограждения уже успело собраться много народа. Валландеру вспомнилось чувство, которое он испытал на месте убийства Карлмана. Он отвел Нурена в сторонку и попросил одолжить у Нюберга фотоаппарат, чтобы по возможности незаметно заснять на пленку всех стоящих у ограждения. Тем временем на место прибыла оперативная бригада пожарных. Нюберг уже отдавал какие-то указания полицейским, обступившим яму. Валландер подошел к нему, стараясь не глядеть на тело.

— Доброе утро, — ухмыльнулся Нюберг. Цинизмом или черствостью тот вроде бы не отличался. По крайней мере, Валландер за ним такого не замечал. Их взгляды встретились.

— Мы должны поймать парня, который это сделал, — сказал комиссар.

— И желательно поскорее, — отозвался Нюберг и лег на живот, чтобы рассмотреть лицо убитого. Поднявшись, окликнул Валландера, который уже направлялся к Сведбергу. Комиссар вернулся к яме.

— Ты его глаза видел? — спросил Нюберг.

Валландер покачал головой.

— Что с ними?

Нюберг поморщился.

— Похоже, скальпа ему на этот раз показалось мало. Впечатление такое, что он выколол жертве глаза.

Валландер смотрел на него, не понимая.

— Ты это о чем?

— О том, что у парня, который лежит в яме, нет глаз. На их месте только две дырки.

Пока тело вытаскивали из ямы, прошло два часа. За это время Валландер успел переговорил с муниципальным рабочим — тем самым, который первым заглянул под брезент, и кассиром, мечтавшим о Греции на ступеньках железнодорожной станции. Валландер составил особую табличку, куда занес все временные показатели. Попросил Нюберга осмотреть карманы убитого: там могло оказаться что-то, что бы помогло им в установлении личности. После осмотра Нюберг сообщил, что карманы пусты.

— Совсем ничего? — удивился Валландер.

— Совсем. Но что-то ведь и выпасть могло. Надо внизу поискать.

Тело подняли на спасательном тросе. Сделав над собой усилие, Валландер заглянул убитому в лицо. Нюберг оказался прав. Глаз у скальпированного мужчины не было.

Валландер сел на ступеньки станционного здания. Изучив свои записи, он подозвал Мартинсона, который беседовал с подоспевшим врачом.

— Труп пролежал здесь недолго, — сказал Валландер. — Я разговаривал с рабочими, которые меняли в яме канализационную трубу. Они расстелили брезент вчера в четыре часа дня. Значит, тело попало в яму уже после этого, но не позднее семи утра сегодняшнего дня.