Пару минут ехали молча, потом Ринк зафыркал от сдерживаемого смеха.

– Ты чего? – подозрительно поинтересовалась Ольга.

– Ты так смешно кричала!

– Ну, ты тоже не молчал.

– А ты кричала громче!

– Просто у меня голос более звонкий. И вообще, ты не можешь объективно судить об этом, потому что своим визгом все заглушал.

Спорить мальчик не стал, но заметил:

– Я раньше никогда не слышал, как ты кричишь.

– Значит, мы не зря полезли к той пещере. Пусть мы не нашли ничего материального, зато приобрели опыт. Ты узнал, как я умею кричать, а я – как выглядит аура медведя, который впал в спячку.

– Оль, а почему ты не сказала Шелиру, что мы там зверя обнаружили?

– Побоялась, что у наших стражников сразу охотничий дух проснется, и они полезут убивать бедного мишку. А он ведь ничего плохого нам не сделал. Только порычал немного, и снова спать улегся. А ты, почему промолчал?

– Раз ты не сказала, значит, так и нужно.

А ведь действительно! Ринк ни разу ни, словом ни делом не подвел Ольгу. Когда надо – молчит, говорит всегда по существу, и лишнего не сболтнет. Действует, правда, иногда самовольно, но в нужный момент и с пользой. Стрелы вот, например, очень вовремя притащил. Хорошо, когда есть такой бескорыстный и преданный друг!

Мальчик, между тем, о чем-то напряженно думал. И его размышления вылились в новый вопрос.

– Оль, а ты, почему кричала?

– Так, испугалась я.

– Неправда! Ты ничего не боишься!

– Я не боюсь?! Да меня перед каждым сражением от страха тошнит!

– А как же ты тогда дерешься?

– Я читала, что люди, и звери по разному ведут себя в случае опасности. Одни замирают, и не могут пошевелиться, а другие наоборот, становятся очень активными, и что-нибудь делают для своего спасения. Вот я, значит, принадлежу ко вторым. А потом, когда схватка начинается, страх уходит. Мысли становятся очень четкими и ясными, и я мгновенно понимаю, что нужно делать. Видел, с какой скоростью я убегала от медведя?

Ринк утвердительно кивнул.

– Вот! Это оттого, что я быстро думаю!

– Это оттого, что ты быстро бегаешь! – не согласился мальчик.

– Ну, одно другому не мешает.

– Я тоже не заметил, как внизу оказался! – похвастался Ринк. – Правда, я при этом ни о чем не думал, – признался он.

– Это не важно. Главное, что ты действовал правильно! – утешила его Ольга.

– А медведь, и правда, был жуткий, как какое-то чудище!

– Да, ужасная голова. Почти такая же страшная как мыши.

– Какие мыши?

– Ну, маленькие такие зверьки. На них еще кошки любят охотиться.

– Шутишь?

– Шучу. Хотя, если честно, если я вижу мышь, мне хочется забраться куда-нибудь повыше, и поджать ноги, – смущенно призналась девушка. – Но я сдерживаюсь! – подумав, добавила она гордо.

– Ты боишься мышей! – в голосе мальчика слышались обличающие нотки.

– Боюсь, а что в этом такого? – обиделась Ольга.

– Но почему?

– Да не знаю. Как-то не задумывалась об этом. Может, потому что они маленькие, серенькие и кусаются?

– Откуда ты знаешь, что они кусаются?

– Так у них же – зубы!

– Ну и что? У меня тоже зубы, но я же не кусаюсь!

– У меня жила как-то одна мышь. Белая. Белых я не так боюсь. Так она меня укусила!

Ринк развеселился. Оля боится мышей!

– Зато я волков не боюсь! – попыталась хоть как-то оправдаться Ольга. – Если их не очень много. Один, например.

– Так они же серые!

– Ну и что? Ведь они большие!

Пока Ринк пытался своим мальчишеским умом разобраться в женской логике, миновали перевал, и взорам путников открылась лежащая внизу долина с городком, разделенным на две части рекой. Добираться до него еще предстояло несколько часов, но главное – они уже миновали опасный участок пути! На душе сделалось весело и легко. И уступая своему желанию, Ольга затянула знакомую с детства песню, которую как-то на досуге перевела на артакский язык. Благо слова у нее простые.

– Мельник на ослике ехал верхом.

Мальчик за мельником плелся пешком.

– Глянь-ка, – толкует досужий народ,

Дедушка едет, А мальчик идёт!

Где это видано? Где это слыхано?

Дедушка едет, А мальчик идёт!

Звонкий девичий голос плыл над заснеженными горами, и казалось, делал мягче суровую красоту природы. А к припеву, сначала робко, но затем все смелее стал присоединяться и мальчишеский голосок, отчего песня звучала еще более задорно и весело.