Кумико щурилась на толстые красные ломти вырезки и бараньи ноги, разложенные на многоярусных мраморных прилавках, предполагая, что все это пластиковые муляжи. Потом – снова на улицу. Салли подзывает очередное такси.

– «Ковент-Гарден» [53] , – бросает она шоферу.

– Прости, Салли, но что мы делаем?

– Заметаем следы. Теряемся.

Салли пила горячий бренди на веранде крохотного кафе под припорошенной снегом стеклянной крышей. Кумико пила шоколад.

– Мы потерялись, Салли?

– Да уж. Во всяком случае, я на это надеюсь.

Кумико подумала, что сегодня Салли выглядит старше: возле губ залегли морщинки усталости или напряжения.

– Салли, а чем именно ты занимаешься? Твой друг спрашивал, по-прежнему ли ты на отдыхе?…

– Я – деловая женщина.

– А мой отец? Он – деловой человек?

– Твой отец – самый настоящий бизнесмен, котенок. Нет, не такой, как я. Я вольный стрелок. В основном вкладываю деньги.

– А во что ты вкладываешь?

– В таких же, как я, – пожала она плечами. – Тебя что, разбирает сегодня любопытство? – Она отпила еще глоток.

– Ты советовала мне стать своим собственным шпионом.

– Хороший совет. Однако требует некоторой ловкости и умелого применения.

– Ты здесь живешь, Салли? В Лондоне?

– Путешествую.

– А Суэйн, он тоже вольный стрелок?

– Это он так думает. Типичный торговец влиянием, к тому же держит нос по ветру. Здесь это необходимо для дела, но лично мне действует на нервы. – Она допила бренди и облизнула губы; Кумико поежилась. – Тебе не стоит бояться Суэйна. Янака смог бы съесть его на завтрак…

– Нет, я подумала о тех мальчишках в подземке. Такие худые…

– Дракулы.

– Банда?

– Босодзоку, – сказала Салли с вполне сносным произношением. – «Кочевые племена», так? Ну, во всяком случае, что-то вроде племени. – (Слово было не совсем подходящее, но Кумико решила, что уловила суть.) – А худые они потому, что бедные. – Салли жестом подозвала официанта, чтобы заказать еще бренди.

– Салли, – сказала Кумико, – когда мы добирались сюда, наш маршрут, все эти поезда и такси… это ты хотела убедиться, что за нами никто не следует?

– Ни в чем нельзя быть уверенным.

– Но когда мы ходили на встречу с Тиком, ты не предпринимала никаких предосторожностей. Нам легко могли, как это называется, сесть на хвост. Ты нанимаешь Тика шпионить за Суэйном и делаешь это совершенно открыто. А потом столько предосторожностей, чтобы привести меня сюда. Почему?

Официант поставил перед Салли дымящийся стакан.

– А ты зоркий маленький котенок, правда? – Подавшись вперед, она вдохнула пары бренди. – Что до Тика… я просто пыталась кое-что взбаламутить, вызвать какую-нибудь реакцию.

– Но Тик беспокоился, как бы Суэйн чего не узнал.

– Стоит Суэйну услышать, что Тик работает на меня, и он его не тронет.

– Почему?

– Потому что знает, что я могу его убить. – Она подняла стакан; вид у нее сделался вдруг счастливый.

– Убить Суэйна?

– Вот именно. – Салли выпила, будто подняла тост.

– Тогда почему ты так осторожна сегодня?

– Потому что приятно почувствовать, что стряхнула с себя все это, вырвалась из-под колпака. Вполне вероятно, что нам это не удалось. А может, и удалось. Может, никто, вообще ни один человек не знает, где мы. Приятное чувство, верно? А ты никогда не думала, что твой отец, большой человек в якудза, мог приказать вживить в тебя крохотного жучка, чтобы раз и навсегда получить возможность проследить, где его дочь. У тебя такие чудные маленькие зубки. Что, если папочкин дантист спрятал в одном из них немного специального железа, пока ты была в стиме? Ты ведь ходишь к зубному?

– Да.

– Смотришь стим, пока он работает?

– Да…

– Вот видишь. Возможно, он прямо сейчас нас слушает…

Кумико чуть не опрокинула на себя шоколад.

– Эй. – Полированные ногти постучали по запястью Кумико. – Об этом не беспокойся. Он бы так тебя не послал, я имею в виду, с жучком. Тогда бы и его враги могли тебя выследить. Но теперь понимаешь, что я хотела сказать? Приятно выбраться из-под колпака или, во всяком случае, попытаться. Просто побыть самой собой, так?

– Да, – сказала Кумико. Сердце продолжало глухо стучать где-то в горле, а паника все росла. – Он убил мою мать, – вырвалось у нее, и вслед за словами на серый мраморный пол кафе устремился только что выпитый шоколад.

Салли ведет ее мимо колонн собора Святого Павла, идет не спеша, молчит. Кумико, в бессвязном оцепенении от стыда, улавливает, регистрирует отрывочную информацию: белая цигейка на отворотах кожаной куртки Салли; масляная радужная пленка на оперенье голубя – вот он заковылял прочь, уступая им дорогу; красные автобусы, похожие на игрушки великанов, в Музее транспорта. Салли согревает ей руки о пластиковую чашку дымящегося чая.