– Эй, что ты…

– Именно то, что ты слышала. Это давний должок. Но, знаешь, как говорят, якудза ничего не забывают. Ни плохого, ни хорошего…

На Бобби сладковато пахнуло паленым мясом, и он поморщился.

– Как случилось, что ты не сказал это Бовуару? – Джекки убирала лекарства обратно в белую коробку.

– Со временем узнаешь, золотко, – сказал Джаммер. – Иногда приходится учиться помнить о том, что кое-что следует забыть.

– Теперь слушай, – сказал Бобби, пригвождая Джекки, как он надеялся, самым тяжелым своим взглядом, – это мой рейд. Так что обойдусь без твоих лоа, ладно? Они действуют мне на нервы…

– Не она их вызывает, – сказал сидящий на корточках у двери конторы Бовуар. В одной руке у него был детонатор, в другой – юаровский дробовик. – Они просто приходят. Они хотят прийти, и вот они уже здесь. Что ни говори, но ты им нравишься…

Джекки надвинула на лоб тиару тродов.

– Бобби, – сказала она, – все с тобой будет хорошо. Не волнуйся, просто включись.

Она сняла шарф. Между бороздками блестящей коричневой кожи ее курчавые волосы колосились древними резисторами, вплетенными через случайные интервалы, маленькими цилиндриками коричневой феноловой смолы с цветокодированными кольцами краски.

– После «Баскетбольной корзины», – сказал Джаммер Бобби, – нырни на три периода решетки вправо и прямо на дно, я хочу сказать, вниз…

– После чего?

– «Баскетбольной корзины», это Сфера Взаимного Процветания «Солнечный пояс», Даллас – Форт-Уорт… Быстро гони на самое дно. Потом двигай, как я тебе сказал, еще периодов двадцать. Там кругом лоты подержанных машин и налоговые инспектора, но ты просто поддай газу, идет?

Бобби, ухмыляясь, кивнул.

– Если кто-то увидит, как ты летишь мимо, ну что ж, пускай смотрят. Люди, которые врубаются у самой решетки, привычны ко всякому странному дерьму.

– Твой ход, друг мой, – сказал Бовуар Бобби. – Мне пора возвращаться к двери…

И Бобби включился.

Бобби следовал инструкциям Джаммера и, летя вниз в будничные глубины киберпространства, был втайне благодарен Джекки за ее присутствие. Над ними, уходя ввысь, уменьшалась светящаяся «Баскетбольная корзина». А с такой декой – легкой, суперманевренной – он чувствовал себя быстрым и сильным. Теперь он начал гадать, как так вышло, что якудза оказались у Джаммера в долгу и что за должок тот так и не потрудился востребовать. Бобби как раз перешел к сочинению возможного сценария – и тут они врезались в лед.

– Господи…

И Джекки исчезла. Что-то опустилось между ними, нечто, что он ощутил как холод и молчание, и как будто ему перекрыли кислород.

– Но тут же ничего не было, черт побери!

Он застыл, чем-то крепко скованный. Матрицу видит, но рук не чувствует.

– Елки зеленые, да кто же пускает таких, как ты, за такую деку? Этому старью место в музее – а тебе еще сидеть и сидеть в школе.

– Джекки!

Вопль вышел рефлекторно.

– Хотя… я, конечно, черт-те сколько не спала, но готова поспорить, ты совсем не то, на что я расставила тут ловушку… Сколько тебе лет?

– Отвали! – крикнул Бобби. Это все, что он смог придумать.

Голос расхохотался:

– Услышь это Рамирес, он бы животики надорвал от смеха. У него было особое пристрастие к нелепицам. Блин, как мне его не хватает…

– Кто такой Рамирес?

– Мой партнер. Бывший. Теперь мертв. Совсем. Я думала, может, ты мне скажешь, как так вышло.

– Никогда о нем не слышал, – выдавил Бобби. – А где Джекки?

– Висит в отключке посреди киберпространства, пока ты отвечаешь на мои вопросы, вильсон. Как тебя зовут?

– Бо… Граф Ноль.

– Ну да, как же. Имя!

– Бобби, Бобби Ньюмарк.

Молчание. Потом:

– Ладно… Эй, Бобби, да? Слушай, тогда в этом есть хоть какой-то смысл. Это за квартирой твоей матери я наблюдала, когда «маасовские» безопасники шмальнули по ней из ракетомета, да? Ну, думаю, тебя там тогда не было, иначе ты не торчал бы здесь. Подожди сек…

Квадрат киберпространства прямо перед ним тошнотворно завибрировал, и Бобби оказался в очень просторных апартаментах, где контуры низкой мебели были намечены тоненькими линиями голубого неона. Перед ним стояла женщина, точнее, несколько светящихся мультяшных закорючек, сложенных в женскую фигуру, с пятном коричневого дыма на месте лица.

– Я Слайд, – сказала фигура, уперев руки в бедра. – Джейлин. Ты мне тут не придуривайся. В Лос-Анджелесе все знают, – она взмахнула рукой, и внезапно у нее за спиной вспыхнуло окно, – меня на кривой козе не объедешь. Усек?

– Ладно, – ответил Бобби. – Но что это? Я хочу сказать, не могли бы вы… ну… объяснить…

Он по-прежнему не мог даже пошевелиться. «Окно» открывало серо-голубую видеопанораму пальм и каких-то старинных зданий.

– Что ты имеешь в виду?

– Этот рисунок. И вас, и эту старую картину…