Но Элен не считала себя побежденной. Она все еще надеялась найти доступ к сердцу этого безжалостного человека. На следующий день она сама пошла в каюту Айртона, желая предотвратить бурные сцены, происходившие при появлении боцмана на палубе яхты.

Два часа добрая, кроткая женщина провела с глазу на глаз с атаманом беглых каторжников. Гленарван в волнении бродил у каюты, то решаясь испытать до конца это последнее средство к раскрытию тайны Айртона, то порываясь избавить жену от такой тягостной беседы.

На этот раз, когда Элен вновь появилась среди своих друзей, в глазах ее светилась надежда. Неужели ей удалось затронуть последние струны жалости в сердце этого негодяя и она вырвала у него тайну?

На лице Мак-Наббса — он первый заметил ее появление — отразилось естественное недоверие.

Среди команды с быстротой электрической искры разнесся слух о том, что боцман уступил наконец настояниям Элен Гленарван. Все матросы собрались на палубе проворнее, чем по свистку Тома Остина, созывавшего их на работу.

Завидев жену, Гленарван бросился к ней навстречу.

— Айртон все рассказал? — спросил он.

— Нет, — ответила Элен, — но, уступая моей просьбе, он хочет повидаться с вами.

— Ах, дорогая Элен, так вы, значит, добились своего!

— Хочу надеяться, Эдуард!

— Не обещали ли вы ему что-нибудь, что мне нужно подтвердить?

— Я пообещала ему одно, а именно: что вы используете все ваше влияние, чтобы смягчить его участь.

— Хорошо, дорогая. Пусть сейчас же приведут ко мне Айртона.

Элен в сопровождении Мэри Грант ушла в свое помещение, а боцмана привели в кают-компанию, где ожидал его Гленарван.

Введя боцмана в кают-компанию, стража удалилась.

— Вы хотели переговорить со мной, Айртон? — обратился к нему Гленарван.

— Да, сэр, — ответил боцман.

— Со мною одним?

— Да. Но мне кажется, что если бы при нашем разговоре присутствовали майор Мак-Наббс и господин Паганель, то это было бы лучше.

— Лучше для кого?

— Для меня.

Айртон говорил очень спокойно. Гленарван пристально посмотрел на него. Затем он послал сказать Мак-Наббсу и Паганелю, что он просит их прийти в кают-компанию. Они тотчас явились на его приглашение. Как только оба его друга уселись у стола, Гленарван сказал боцману:

— Мы вас слушаем.

Айртон несколько минут собирался с мыслями, потом сказал:

— Сэр, когда два человека заключают между собой контракт или сделку, то при этом обычно присутствуют свидетели. Вот почему я и просил, чтобы здесь были мистер Паганель и майор Мак-Наббс. Ибо, собственно говоря, я хочу предложить вам сделку.

Гленарван, привыкший к обращению Айртона, даже не поморщился, хотя иметь какие-либо дела с этим человеком казалось ему более чем странным.

— Что же это за сделка? — спросил он.

— Вот она, — ответил Айртон. — Вы хотите узнать от меня некоторые полезные для вас сведения, а я хочу получить от вас кое-какие выгоды, для меня драгоценные. Словом, сэр, я дам, если и мне дадут. Подходит вам это или нет?

— А что это за сведения? — с живостью спросил Паганель.

— Нет, — остановил его Гленарван — что это за выгоды?

Айртон кивнул головой в знак того, что он понял мысль Гленарвана.

— Вот, — сказал он, — те выгоды, которые я хочу от вас получить. Скажите, сэр: вы все еще имеете намерение передать меня английским властям?

— Да, Айртон, и это будет только справедливо.

— Не оспариваю, — спокойно отозвался боцман. — Итак, вы не согласились бы вернуть мне свободу?

Гленарван с минуту колебался. Нелегко было ответить на этот столь отчетливо поставленный вопрос. Ведь от его ответа, быть может, зависела судьба Гарри Гранта. Однако чувство долга взяло верх, и он сказал:

— Нет, Айртон, я не могу вернуть вам свободу.

— Я не прошу ее! — гордо ответил боцман.

— Так что же вам нужно?

— Нечто среднее между ожидающей меня виселицей и той свободой, которую вы, сэр, дать мне не можете.

— И это?..

— Я прошу высадить меня на одном из пустынных островов Тихого океана, оставив мне при этом предметы первой необходимости. Там уж я выпутаюсь как сумею, а найдется свободное время, так — как знать! — может быть, и раскаюсь.

Гленарван, не подготовленный к такому предложению, поглядел на своих друзей. Те не проронили ни слова. Подумав несколько минут, Гленарван сказал боцману: