«А меня пусть лучше сразу, — отозвался Мухобой, залегший к нему спиной. — Хорошо бы пулей. Ножа боюсь. Долго и больно».

Его рация, как ни странно, не пострадала. «Я Пятый, я Пятый, — неслось оттуда, — ленточка прошла Черную площадку, все в порядке, все в по… ААААА!!!»

Нечеловеческий вопль сменился треском и грохотом. Спустя секунду послышался тоскливый голос: «Головной и замыкающий подожгли, нам не развернуться. Все тут ляжем». Еще через полминуты: «Прощайте, кто слышит». И треск, и лязг, и громыхание.

А когда Василий хотел попросить Мухобоя попытаться связаться с кем-нибудь еще, тот уже не мог ни настроить рацию, ни выключить, ни даже пошевелить пальцем. Снайперская пуля вошла Мухобою в затылок, оборвав его молодую жизнь.

— Вон там мы лежали, — показал Василий, заметив, что пассажир, заскучавший в машине, присоединился к нему. — Сначала вдвоем, а потом я один. Видишь, два камня рядом, один на задранную волчью морду похож?

— Как же ты оттуда выбрался? — спросил Алим, подавив зевок.

Он ожидал услышать рассказ про героическую оборону, про ночной прорыв сквозь вражеское кольцо, но ошибся.

— Я не прорвался, — спокойно произнес Василий, — я сдался. Белого у меня ничего не было, так я тельник свой на ствол автоматный нацепил и помахал. А потом встал.

— И что? — Алим посмотрел на него с новым интересом.

— Думал, срежут. Нет, тихо. Высовывается из-за той гряды, — он показал, — душман в здоровенной зеленой чалме и рукой машет. Не к себе зовет. Прогоняет. Иди, мол, Иван, отсюда.

— Почему?

— А я знаю? Короче, выпустили меня. Потом, когда свои подобрали, я все допытывался, кто из здешних душманов большущую зеленую чалму носит. И знаешь, что выяснил?

— Что? — спросил заинтригованный Алим.

— Оказывается, ваши зимой головы одеялами обматывали, — пояснил Василий. — Они госпиталь полевой вырезали, а там одеяла байковые — зеленые, синие, красные. Вот духи их и приспособили. Странно…

— Что же тут странного? Мерзли.

— Я не про то. Странно, что меня отпустили. Раненых не пощадили, а меня пожалели. Видно, на роду мне другая смерть написана. Как думаешь?

В ответ Алим только пожал плечами, а остаток пути отмалчивался, размышляя о жизни и смерти. Те же мысли преследовали его и в аэропорту, и во время полета, когда, поднявшись над облаками, самолет взял курс на юго-восток.

В просветах между облаками виднелись бесконечные горные вершины и отроги, напоминающие каменные волны, которые хаотично набегали друг на друга, да так и застывали. В сравнении с горами города и возделанные поля занимали так мало пространства, что человечество представлялось Алиму чем-то вроде колонии муравьев, и если до полета его душу подтачивали смутные угрызения совести, то теперь они прекратились. Можно ли всерьез жалеть муравьев, обреченных на смерть? Такова их судьба. Суетятся, копошатся, а над ними уже занесена длань Аллаха.

Алиму и в голову не приходило, что Аллах может осуждать его за убийство подвыпившей, но, в общем-то, безобидной американки. Не думал он также, что Аллаху мог бы не понравиться план, принятый руководством Талибана.

«С нами бог» — известная присказка всех фашистов, террористов и погромщиков. У нее бывают вариации, но незначительные. Это позволяет убийцам и агрессорам считать себя правыми, а своих жертв — неверными, заблуждающимися, предателями.

Алим Карани не был исключением. Предстоящий захват самолета с пассажирами не представлялся ему преступлением.

Он специально выбрал такой рейс, чтобы полететь самолетом «Боинг-737-800» и воочию увидеть, с чем ему придется иметь дело. Увиденное впечатляло. Самолет представлял собой сорокаметровую махину высотой с трехэтажный дом. В нем свободно умещалось более полутора сотен пассажиров. Развивая скорость до 850 километров в час, «Боинг» был способен пролететь 5400 километров без дозаправки. В Интернете Алим вычитал, что в топливных баках самолета закачано более 25 тысяч литров горючего. Ну, а сам он весил 63 тонны — эдакий гигантский обтекаемый снаряд, способный разнести не только небоскреб, а также дамбу или атомную электростанцию.

Сидя в комфортном кресле и поедая ветчину с зеленым горошком, Алим подумал, что в скором будущем человечеству придется отказаться от использования воздушного транспорта, потому что мулла Мохаммад Джамхад и стоящие за ним талибы, похоже, изобрели способ, с помощью которого угоны самолетов могут стать массовыми. Запад не сделал правильных выводов после одиннадцатого сентября. Что ж, эти выводы будут сделаны в ближайшем будущем.

Несмотря на то что Алим прекрасно усвоил свои задачи и действия, он не мог не волноваться, когда вспоминал о своей ответственности и о том, как высоки ставки в предстоящей игре. Поэтому, уставившись в окно, пытаясь задремать или урывочно посматривая на экран с мельтешением какого-то дешевого боевичка, он то и дело заставлял себя мысленно проговаривать пункты, которые нужно выполнить в первоочередном порядке.