Этот договор, столь явно противоречивший положениям Версальского договора и отдававший Германии контроль над Балтикой, был заключен без согласования с Францией или Италией! То, что Стэнли Болдуин и его кабинет пошли на такое вопиющее нарушение, много говорит об их умении решать внешнеполитические проблемы…

Спустя несколько месяцев сэр Сэмюель Хоар отличился снова, представив план Лаваля – Хоара, который был в этот раз ближе к позициям Министерства иностранных дел, поскольку преследовал целью восстановление фронта Стрезы, но противоречил принципам Лиги Наций, ибо лишал Абиссинию большей части ее территории и узаконивал завоевательную политику Муссолини. Информация о закулисных соглашениях просочилась во французскую печать, и, поскольку британское общественное мнение все еще хранило верность идеалам Лиги Наций и было воодушевлено решительными речами своих лидеров в начале итало-абиссинской войны, огласка вызвала мощный взрыв возмущения, который смел не только план Лаваля – Хоара, но и самого сэра Сэмюеля Хоара.

После этого Великобритании ничего не оставалось, кроме как согласиться на применение к Италии санкций, предписанных Лигой Наций, что окончательно похоронило «фронт Стрезы» и толкнуло Муссолини в объятия Гитлера. К марту 1936 г., когда после восстановления в Германии воинской повинности Гитлер ввел войска в демилитаризованную Рейнскую область, какие-либо действия со стороны Великобритании были уже просто невозможны в силу сложившихся обстоятельств: паралича французского правительства, неприкрытой враждебности Италии после ввода санкций, нескрываемого безразличия премьер-министра Болдуина, всеподавляющего пацифизма общественного мнения и равнодушия правящего большинства консерваторов, полагавших, что Гитлер всего лишь продолжает борьбу за отмену «унизительных» положений Версальского договора и не следует мешать ему «вернуться к себе домой». Но был и другой фактор, довлевший над правительством Его Величества, а именно осознание военного превосходства Германии. Так, Стэнли Болдуин открылся французскому министру иностранных дел Пьеру Этьену Фландену, прибывшему в Лондон с визитом 12 марта просить о помощи в рейнском кризисе, что он «мало что смыслит во внешних делах» (что ни для кого не было секретом) и что никто «не вправе впутывать Англию», ибо она «не в состоянии воевать». И это правда: в силу легкомысленного отношения правительств Макдоналда и Болдуина к обороне (сопоставимого с их равнодушием к внешней политике) Великобритания оказалась безоружной перед лицом надвигавшейся тоталитарной угрозы.

Приход Гитлера к власти и прекращение переговоров по разоружению в конце 1933 г. заставили британских военных всерьез задуматься об этой новой угрозе, к которой добавилась японская экспансия на Дальнем Востоке. Подкомитет начальников штабов родов войск пришел к заключению, что британская армия не в состоянии оказать сколько-нибудь значимое влияние на ход войны на континенте и что быстро исправить положение не получится, поскольку Великобритании не хватало не только солдат, но и оружия с боеприпасами, равно как и заводов для их производства. Неприятно пораженный этим открытием и перспективой объяснений с парламентом, Макдоналд решил… создать Комитет по оборонным нуждам, в задачи которого входила разработка рекомендаций по перевооружению страны. Уже на первом заседании нового комитета был предложен пятилетний план, который позволил бы залатать бреши в британской обороне. План предусматривал формирование минимум четырех пехотных дивизий, одной танковой бригады, одной кавалерийской дивизии и пятидесяти двух авиационных эскадрилий (что было рекомендовано еще в 1923 г.!). Общая стоимость «минимального» плана составила семьдесят шесть миллионов фунтов.

19 марта 1934 г. правительственный кабинет изучил доклад и совершенно серьезно задал вопрос, не следует ли считать основным потенциальным противником гитлеровскую Германию. Сэр Сэмюель Хоар, например, был с этим не согласен… В конечном итоге план перевооружения был отклонен как несвоевременный и слишком затратный, и было решено… передать вопрос на рассмотрение другой инстанции! Ею должен был стать министерский комитет (что звучало обнадеживающе), но только назывался он «Комитет по разоружению» (что оптимизма не вызывало). В комитет под председательством Рамсея Макдоналда вошли Стэнли Болдуин, Сэмюель Хоар, Невилл Чемберлен и представители трех родов войск. Снова был рассмотрен план Комитета по оборонным нуждам, но в силу наивысшего приоритета финансово-экономического возрождения (и личностей министров) в дискуссиях доминировал министр финансов Невилл Чемберлен. Несколько дней спустя он записал в дневнике: «Я предложил лично пересмотреть план с учетом соображений политического и экономического порядка. […] Я только что подготовил меморандум с новыми предложениями, нацеленными на снижение расходов за пятилетний период с 76 до 50 миллионов».

Сокращение затрат было проведено за счет сухопутной армии – Золушки вооруженных сил. Из соображений экономии Чемберлен воспротивился формированию экспедиционного корпуса для действий на континенте и отложил модернизацию военного флота, зато авиация оказалась в относительно более привилегированном положении, поскольку комитет все же выделил на ее нужды двадцать миллионов фунтов. Теперь можно было сформировать сорок одну эскадрилью… что было каплей в море по сравнению с масштабным развертыванием авиачастей в Германии в то же время, тем более что средства выделялись на период в пять лет, предоставлялись частями по крохам и ни одно из ведомств не утруждало себя контролем фактических платежей! Военные составляли рапорты о тревожных прорехах в обороноспособности страны, дипломаты в еще большем количестве слали отчеты о стремительных темпах вооружения Германии и пагубных последствиях сбивчивого британского внешнеполитического курса – огромное количество документов, которые в правительстве никто не удосужился прочитать! Напротив, Министерство иностранных дел немедленно отзывало работников посольств, чьи донесения не нравились нацистам, как это было в случае британского вице-консула в Ганновере и посла Хораса Румбольда и его преемника Эрика Фиппса. Большинство военных и дипломатов в конце концов прекратили попытки достучаться до сознания своих начальников, но среди тех, кто не захотел отступиться, нашлись люди, вспомнившие об Уинстоне Черчилле…

Почему снова Черчилль? Главным образом потому, что никого другого просто не было… Либералы и лейбористы решительно не желали расставаться с пацифистскими иллюзиями и закипали от одного упоминания об оборонном бюджете; консерваторы, традиционно благоволившие военным, находились в феодальной зависимости от Стэнли Болдуина, который рабски прислушивался к антимилитаристским настроениям общественного мнения и даже не читал доклады о состоянии обороноспособности, которые ему присылали… Черчилль же их жадно читал и, будучи независимым депутатом, никогда не стеснялся изложить свои взгляды парламенту, даже (и особенно) если они многим казались неудобными. И потом, как еще в 1904 г. написал о нем военный министр Арнольд Фостер, он был «единственным человеком в парламенте, кто понимал проблемы армии». Надо признать, что тридцать лет спустя положение ничуть не изменилось. Наконец, многие помнили, что двадцать лет назад, в разгар Первой мировой, офицеры и чиновники шли к депутату, отставному министру и окопнику Уинстону Черчиллю поделиться мыслями о просчетах и недостатках британских методов ведения войны.

В Министерстве иностранных дел у Черчилля были информаторы – заместитель госсекретаря сэр Роберт Ванситтарт, начальник отдела Центральной Европы Ральф Виграм и его непосредственный подчиненный Майкл Кресвелл, начальник отдела информации Реджиналд Липер и бывший помощник сэра Хораса Румбольда в Берлине Дункан Сэндис. В авиации в его распоряжении были: начальник центра учебной подготовки ВВС подполковник Торр Андерсон, подполковник Годдард и майор Дж. П. Майерс, работавший на предприятии «Дженерал Эйркрафт». В Адмиралтействе рукой Черчилля был капитан Мэйтланд Бучер, бывший начальник морской авиации, а в армии – бригадный генерал Хобарт, генеральный инспектор танковых войск. Таким образом, доклады, которые министры не желали принимать или цензурировали перед отправкой премьер-министру (а он их все равно не читал), попадали к Черчиллю при посредничестве его секретарей или соседа и боевого друга майора Десмонда Мортона (он также был его первым информатором: в 1929 г. служил в сверхсекретном центре промышленного шпионажа и собирал сведения о потенциале иностранных государств в части производства вооружений, которыми делился с Уинстоном). Любопытно, что, испытывая угрызения совести, Мортон попросил на это разрешения у премьер-министра. Тот с привычными легкомыслием и равнодушием к военным вопросам ответил: «Сообщайте ему все, что он хочет знать, держите его в курсе всего…» – и, по просьбе Мортона, даже выдал письменное разрешение! Естественно, что разрешение могло быть отозвано в любой момент, но Макдоналд быстро забыл об этом деле… Кроме того, Черчилль как бывший министр и тайный советник имел доступ к некоторым другим документам, менее конфиденциальным. Принципиально новым источником информации стали многочисленные беженцы из Германии – ученые, инженеры и преподаватели; они сообщали ему последние сведения о продвижении военно-промышленной подготовки к войне. Аналогичные данные предоставлял и Ян Колвин, корреспондент «Ньюс кроникл» в Берлине, поддерживавший контакты с некоторыми высокопоставленными военными и чиновниками Третьего рейха, не симпатизировавшими нацистам. Черчилль предоставлял собранные им точные данные о темпах немецкого перевооружения многим французским министрам, которых знал еще со времен Первой мировой, а также всем председателям Совета министров от Тардье и Блума до Даладье и Рейно…

Благодаря на удивление высокоэффективной службе личной разведки Черчилль узнал об установлении полного господства Национал-социалистической немецкой рабочей партии (НСДАП) на всех уровнях государственного устройства Германии, о зачислении молодежи в гитлерюгенд, о жестоком преследовании евреев, о разрешении дуэлей в учебных заведениях, о принудительных учениях по гражданской обороне, о деятельности штурмовиков, размахе ликвидаций после «ночи длинных ножей», о распространении нацистской партии в Чехословакии и росте напряженности в Австрии, о сборе пожертвований на развитие авиации, о переходе военных заводов на круглосуточный режим работы, об увеличении населения Дессау, где расположены авиационные заводы «Юнкерс», на тринадцать тысяч человек за один год, о росте вермахта с трехсот тысяч солдат в 1933 г. до пятисот пятидесяти тысяч к весне 1935 г. при мобилизационном резерве в три миллиона человек, о занятости в оборонном секторе четырех миллионов немцев и о выделении Берлином на развитие вооруженных сил колоссальных сумм, равных одному миллиарду фунтов в год. Черчиллю докладывали, что немецкая авиация, составлявшая в середине 1934 г. примерно две трети от британской, к концу года достигнет половины Королевских ВВС, к концу 1935 г. с ними сравняется, к концу 1936 г. превысит на 50 % и будет в два раза больше в 1937 г. Кроме того, у немцев больше бомбардировщиков, их гражданская авиация в три-четыре раза превосходит британскую (притом, что, в отличие от последней, она может быть легко преобразована в бомбардировочную путем демонтажа сидений и установки бомбовых держателей, которые уже складированы в гражданских аэропортах).