Жители Уайлд-Кроссинга спорили по множеству поводов. Из-за политики. Здравоохранения. Экономики. Соевых бобов. Большинство споров были шутливыми, но все-таки это были споры. Люди не могут соглашаться во всем.

Кроме, конечно, мнения о вечеринке в «Эль Суэно», организованной генералом Джоном Гамильтоном Уайлдом год назад. По всеобщему мнению, это была лучшая вечеринка, когда-либо проведенная в Техасе.

Ряды грилей для барбекю в километр длиной.

Ладно, может, это небольшое преувеличение, но никто определенно не помнил, чтобы столько грилей стояло в одном месте.

Столы скрипели под тяжестью тарелок с салатами, бобами и кукурузой. Там было, казалось, все: жареные цыплята, бисквиты, пироги, торты, пирожные.

Еще больше столов было заполнено бутылками и кувшинами с напитками – пуншем, вином, пивом, элем, великолепным техасским виски. А также кофе, чаем и лимонадом.

Вопрос жажды был решен навсегда.

Деревянная площадка для танцев была выстроена за домом. Одна группа играла то, что дети Уайлд-Кроссинга называли «древностью», другая исполняла рок. А внутри дома в большой, отделанной деревом библиотеке струнный оркестр исполнял свою музыку – для более утонченных гостей.

– Каждый найдет что-то свое, – мягко прошептал Трэвис своей жене, крепко обняв ее позади большого тополя.

Она улыбнулась, сердце Трэвиса запело. У Дженни, вне всяких сомнений, была самая очаровательная улыбка во всем мире.

– Мне нужен лишь ты, – сказала она.

– Не могу не согласиться, – ответил он, улыбнувшись ей.

Дженни счастливо вздохнула и положила голову ему на плечо:

– У тебя чудесная семья.

– Теперь это и твоя семья, милая. И ты права. Они особенные. Даже наш старик.

– Эм сказала, он изменился.

Трэвис засмеялся:

– Преуменьшение года!

– Ладно, посмотри на все, что произошло за этот год. У Калеба и Сэйдж родился ребенок.

– Угу.

– Джейк и Эддисон тоже ждут ребенка.

– Верно.

– И мы…

– Точ… – Трэвис удивленно взглянул на нее и произнес: – Что?..

Его жена рассмеялась:

– У нас будет ребеночек.

Дженни наблюдала за вихрем эмоций, пронесшихся по лицу ее мужа. Шок. Счастье. И, как она и ожидала, немного искреннего ужаса.

– Все хорошо, – успокоила она Трэвиса.

– Ты говорила с…

– Я позвонила доктору этим утром. Да. Он был прав. Опухоль полностью исчезла. Я в порядке. В полном порядке. – Она откинулась в его объятиях и взглянула на него. – Так что мы ждем ребенка. Ты станешь папочкой.

Трэвис моргнул:

– Папочкой… Я стану…

Он засмеялся. Крикнул от радости. Прижал к себе свою прекрасную жену и целовал, целовал, целовал ее, пока у них не закружилась голова.

– Я люблю тебя, Трэвис Уайлд, – сказала она, не отрываясь от его губ.

– И я люблю тебя. Всей душой. И всегда буду любить.

Не так уж далеко, в радиусе слышимости, но все же, слава богу, скрывшись за ветками исполинского дуба, замерли Эмма, Лисса и Джейми Уайлд. Сестры вовсе не собирались шпионить за своим братом. Они даже не знали, что Трэвис и Дженни там стоят.

Они просто решили отдохнуть от вечеринки и, как выразилась Лисса, от «бракованных посредников».

– Каждая женщина старше двенадцати мечтает нас за кого-нибудь сосватать, – пробурчала Эм.

– Они считают – настало время, раз все наши братья переженились, – возмутилась Джейми.

– Да уж, – кивнула Лисса, – нашли себе занятие! Но я не собираюсь выходить замуж!

– Не сейчас, – уточнила Эм.

– Может, никогда, – категорично добавила Джейми.

Так что, оказавшись за деревом и случайно подслушав разговор их брата со своей женой, они пришли к выводу: это…

– Очень мило, – сказала Лисса, когда Трэвис и Дженни наконец ушли.

– Нам нужно не забыть изобразить удивление, когда они наконец скажут о ребенке, – заметила Эмма.

– Определенно, – поддакнула Джейми. – И честно говоря, я рада – Дженни так счастлива! И все они счастливы, понимаете? Но…

– Но, – серьезно продолжила Лисса, – я не этого ищу в жизни!

– И я!

– Как и я!

Сестры кивнули. Эмма ухмыльнулась и достала бутылку отличного шампанского, которую она прихватила, проходя мимо одного из столов с напитками.

Ее сестры улыбнулись в ответ. Лисса подняла два бокала: свой и Эм. Джейми подняла свой.

– За мужчин! – сказала Эм, с хлопком открыв бутылку.