К августу 1941 года лагерь в Грязовце насчитывал примерно 1400 человек. В октябре 1940 года из числа «отфильтрованных» поляков советское руководство намеревалось создать боеспособное соединение на случай будущих столкновений с германской армией. В это время чекисты вывозят из лагеря в Москву подполковника Зигмунта Берлинга с группой единомышленников. Именно ему было предназначено судьбой стать в дальнейшем командиром польской пехотной дивизии имени Тадеуша Костюшко.

Пока же с Берлингом о создании такого подразделения проникновенно и доверительно беседовали Лаврентий Берия и Всеволод Меркулов. Подполковник Берлинг с готовностью предложил: «Для такой армии у нас имеются замечательные кадры в лагерях Козельска и Старобельска». На что Меркулов, стушевавшись, ответил: «Нет, эти — нет. По отношению к ним мы допустили большую ошибку». Только позже Берлинг понял зловещий смысл этих слов: под «ошибкой» подразумевались Катынь и другие места расправ над поляками…

Берлинг заявил: «Я остаюсь верным своим убеждениям бить немцев при любых возможностях и, если потребуется, то из-под знамён Белого Орла я уйду под красные знамёна и буду бить немцев в фуражке под звездой».

Условия для польских военнопленных в Грязовце не шли ни в какое сравнение с житьём-бытьём обычных гулаговских узников. Советские власти не желали настраивать против себя будущих союзников по антигитлеровской борьбе. Офицеры и солдаты порой получали даже письма от родных из Польши. Полякам позволили соорудить на берегу речки Нурмы вышку для прыжков в воду, отвели время для приёма солнечных ванн! Их не изматывали постоянными обысками, неплохо кормили… Лишь с началом Великой Отечественной, по определению ксендза Пешковского, стало «голодновато» (неясно лишь, что он имел в виду под этим словом).

Война значительно ускорила ход событий. 31 июля Советский Союз наладил дипломатическую связь с польским правительством, находившимся в эмиграции в Англии. 14 августа между Польшей и Советским Союзом заключается военное соглашение. Этим документом было предусмотрено создание польских воинских подразделений на территории СССР под командованием генерала Владислава Андерса. Спустя неделю польским зэкам-военнопленным зачитывают указ об амнистии.

А вскоре в Советский Союз прибывает сам генерал Андерс. В Грязовце командующий польскими вооружёнными силами побывал 25 августа.

Но Первой Польской армии генерала Андерса так и не пришлось принять участие в освобождении своей родины. Обученные и экипированные за счёт СССР польские воинские дивизии осенью 1942 года были переброшены из Советского Союза в Иран. В дальнейшем в составе английского экспедиционного корпуса они сражались на Ближнем Востоке, в Египте…

Через полгода, в мае 1943-го, по просьбе поляков советское правительство создаёт дивизию имени Тадеуша Костюшко. А ещё через полгода это соединение вступает в бой с фашистами. Командование этой второй польской армией (которая по документам всё равно проходит как Первая Польская) осуществляет известный нам — уже полковник — Зигмунт Берлинг. Летом 1944 года Первая Польская армия вступает в бои на Ковельско-Люблинском направлении в составе Первого Белорусского фронта. 20 июля поляки вступают на территорию своей родины и бьют фашистов на родной земле.

Таким образом, польские офицеры и солдаты покидают ГУЛАГ, и эта категория «вояк» тоже выпадает из дальнейшей истории этой жуткой лагерной империи…

В 1940-м году ГУЛАГ пополнила ещё одна категория военнопленных — так называемые «балтийские офицеры». Под термином «балтийские офицеры» проходили офицеры эстонской, латышской и литовской армий, арестованные советскими властями после аннексии Советским Союзом прибалтийских республик летом 1940 года (подробнее об этом см. очерк «Блатные против сук», глава «Польские воры»).

Офицеры из Прибалтики формально не могли считаться военнопленными: речь не шла о военном вторжении СССР в их страны — аннексия преподносилась как «добровольное вхождение» республик в состав Страны Советов. Поэтому сразу после «вхождения» офицеры Эстонии, Латвии и Литвы были приглашены в Москву «для переподготовки» в связи с включением их в командный состав Красной Армии. На Белорусско-Балтийском вокзале их встречали с цветами и объятиями, затем переправляли на Казанский вокзал, а оттуда под усиленным конвоем войск НКВД — прямо в Сибирь, в лагеря!